Мир архитектуры

! « < щ

МИР АРХИТЕКТУРЫ

МО С К В А « МО Л О Д А Я ГВАРДИЯ» 1990

Доктора архитектуры Алексея Эль- брусовича Гутнова читатели знают по книге «Мир архитектуры. Язык архи- тектуры» («Эврика», 1985 г . ) . По его проектам построен ряд общественных зданий и жилых микрорайонов в Мо- скве. Он также является одним из ав- торов проекта пешеходной улицы Ста- рый Арбат.

МИР

Архитектор, кандидат философских наук, исследователь проектного творче- ства и архитектурного наследия, кри- тик, переводчик, публицист, Вячеслав Леонидович Глазычев закончил Москов- ский архитектурный институт. Он яв- ляется секретарем правления Союза ар- хитекторов СССР, ведущим научным со- трудником Научного центра теории и истории архитектуры и градостроитель- ства, а также профессором Международ- ной академии архитектуры. Настоящая книга рассказывает об ис- тории градостроительства, продолжает разговор об архитектуре и путях ее раз- вития.

А . Г У Т Н О В В . Г Л А З Ы Ч Е В

Z- 3 0 - 2 4 bZ'Q

РХИТЕКТУРЫ

(Лицо

города)

Художник M. РОЗЕНБЕРГ

çSl

О Г Л А В Л Е Н И Е

Б Б К

8 5 . 1 1 Г 97

О т а в т о р о в

В в е д е н и е . И э т о все — г о р о д

Час т ь п е р в а я . Г О Р О Д А М И Р А

Г л а в а 1. М О С К В А — Л Е Н И Н Г Р А Д

« Б о л ьша я д е р е в н я » и « у м ыш л е н н ы й г о р о д » . . .

17 22 28 33 39

« Л ю б л ю т е б я , П е т р а т в о р е н ь е . . . » С и м м е т р и я с и м м е т р и и р о з н ь

Как р а с т и г о р о д у

В т о р о е р о ж д е н и е г о р о д а

Г л а в а 2. ИСТОРИЧЕСКИЕ Г О Р О Д А

С ч е г о н а ч и н а л о с ь г р а д о с т р о и т е л ь с т в о

51 53 59 63 68 72 78

Г и п п о д а м и е г о п о с л е д о в а т е л и

Все н а ч и н а е т с я с на ч ала

Ф л о р е н ц и я , В е н е ц и я и д р у г и е Р о ж д е н и е н о в о й п е р с п е к т и в ы

Т а й ны П а р и ж а

Н о в а я ж и з н ь с т а рых г о р о д о в

Государственная библиотека СССР ии . ». И. онини 1990

л а в а 3. Г О Р О Д А З А В О Е В Ы В АЮТ ПЛАНЕ Т У

Г о р о д - с а д : р о ж д е н и е и д е и Н о в о е о б л и ч ь е г о р о д а - с а д а

85 89 95

Н о в ы й г о р о д — « и д е а л ь ный » г о р од? К а к о й г о р о д с а мы й « вы г о д ный » ?

100 103 107

Г о р о д - л и н и я

О т г о р о д а к с и с т е м е р а с с е л е н и я

Часть в т о р а я . К А К УСТ РОЕН Г О Р О Д

Г л а в а 4. Ф О Р М У Л А Г Р А ДО У С Т Р ОЙ С Т В А

Т р у д , быт , о т д ы х в с и с т е м е г о р о д а У п о р я д о ч и т ь — з н а ч и т р а з д е л и т ь

115 120 129 135 141 145 1 50 156

С т у п е н и о б с л у ж и в а н и я и п р и н ц и п « м а т р е ш к и » .

60 - е г о д ы , и л и Г и м н с т а н д а р т у

П р о м р а й о н и г о р о д — о т р а ж е н и я в д в у х з е р к а л а х . З а т е р я н н ы й м и р : к о м м у н а л ь н о - с к л а д с к и е т е р р и -

т о р и и

С т у п е н и о т д ы х а и о ч а г и д о с у г а

Ф о р м у л а л а б и р и н т а

Р 4 9 0 2 0 1 0 0 0 0 — 0 0 8 0 7 8 ( 0 2 ) — 9 0

- 2 6 5 — 8 7

© Издательство

«Молодая гвардия» 1990 г.

I S B N 5 - 2 3 5 - 0 0 4 8 7 - 6

4

2015182757

Г л а в а 5. М А Ш И Н А К О ММ У Н И К А Ц И Й

Все д о р о г и веду т в г о р о д

161 166 172 177 182 188

Ла б и р и н т ы и р еше т к и

Его высочес т во Транспор т

Тран с пор т ная и нфр а с т р у к т у р а г о р о д а

«Неправильные расс тояния»

Пе р е о ц е н к а це н н о с т ей

Г л а в а 6. СЕРДЦЕ Г ОРОДА

О т к у д а начинается г о р о д

196 202 206 216 227 232

Генера т ор г о р о д с к о г о о б р а з а ж и з н и

У р о к и р е к о н с т р у к ц и и

Ос т р о в п еше х о д а в п о т о к е т ран с пор т а

За счет че г о работает « г о р о д с к о й насос» . . . .

А р х и т е к т у р ный с имв о л г о р о д а

Часть третья . ИСКУССТВО И Н А У К А ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВА

Г л а в а 7. ОБРАЗЫ Г ОРОДА

О г р а д о с т р о и т е л ь н о й к о м п о з и ц и и Х у д оже с т в е н ный обра з г о р о д а

239 246 252 258 265 272 278 282 287

Планиро в к а и к о м п о з и ц и я

Силуэт г о р о д а

Про с т ран с т в о пребывания , про с т ран с т в о д в иже - ния

«Лес т ница масштабов»

Пр е в р аще н и я у лиц и п л оща д е й Ко нфл и к т ные о б р а з ы г о р о д а

Искусство в г о р о д е , искусс тво г р а д о с т р о и т е л я .

Г л а в а 8. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛ А Н

Опыт 100 п о к о л е н и й зодчих

291 295 300 306 310 314 320 322

Из чего сос тоит г е н е р ал ь ный план Генплан и п р о г р а мм а ра з ви т ия

Семь раз о т ме р ь

Че р т еж и реальнос т ь

М о ж н о ли «сосчитать» г ород? Ди а л о г г р а д о с т р о и т е л я с Э ВМ

Гр адо с т р о и т ел ь с т в о и г р а д о у с т р о е н и е . . . .

Г л а в а 9. Б УДУЩЕЕ Г ОРОДА

Те х ноло г и ч е с к ие у т о п и и

329 335 340 345

Есть ли б у д у ще е у г о р о д о в б у д уще г о ?

Эк о п о л и с вме с т о ме г а п оли с а

Да здравс т вует г о р о д !

ОТ АВТОРОВ

Эту книг у задумал и начал Алек сей Эльбрусович Гутнов как п р о д о лже н и е раз г овора о т руде архитектора . Его «Ми р архитекту - ры», изданный «Мо л о д о й гвардией» в 1985 году, завоевал популяр - ность у читателей и был удос тоен диплома первой степени на Все- с оюз н ом конк урсе общества «Знание» (1986 г.) и Золотой медали на Всемирной бьеннале архи т ек т уры ИНТЕРАРХ-87 в Софии . Гутнов мечтал о том, чтобы с ледующая книга «Мира архитектуры» — «Лицо г орода» — дополнила знание тех, кто заинтересовался слав- ной историей зодчества. М и р города , естественный для большин - ства из нас как природа , создается о бъеди н е н ным усилием множес т ва людей , но роль архитек тора в истории г орода особенная . Он воспринимает г о р од как все г о р ожа н е и одн о в р еме н н о иначе, по т ому что умее т видеть в с е г одняшнем облике г о р одо в и их прошлое , и их ближайшее будущее . Этому посвящена книга, к о т ор ую начал и не смо г завершить Гут- нов, блестящий архит ек т ор , теоретик градостроительства , педагог , и деятельность и сама личность к о т оро г о оказали о г р омн о е влияние на развитие советской архитектуры. Его жизнь была оборвана жес то - кой боле з н ью . Он успел написать из задуманно г о лишь введение и три главы. Текст оборвался на середине фразы. М ы были с оюз ни к ами в работе, направленной на качествен- ный скачок в глубине , в реалистичности архи т ек т урно г о мышления . Мы были д р у жны . Алексей завещал мне завершить работу над нача- той им р у к опи с ью . Опираясь на разработанную им с трук т уру глав, на его книги , статьи, вспоминая наши беседы, я стремился к тому , чтобы дописанная мн о й книга была в максимально дос т упной мне степени е г о книгой . Наверное , не все в этом о т ношении удалось, поскольку по ряду затронутых вопросов мои знания заметно уступа- ют е г о знаниям. Трудно также сохранить в полной ме р е о д н о р о д - ность стиля. Я сделал что мо г .

В. Глазычев

ВВЕДЕНИЕ И ЭТО ВСЕ—ГОРОД

Париж.

Каждое архитектурное сооружение — если только это настоящая архитектура — имеет свою неповторимую инди- видуальность, свой характер, наподобие героя литературно- го произведения. А город можно сравнить с самим произве- дением — романом или пьесой, где сложно взаимодейству- ют десятки, сотни, а то и тысячи таких архитектурных «геро- ев». Чтобы убедиться в этом, читателю проще всего проехать, а еще лучше прошагать пешком по своему городу — от цент- ра до окраины. Простор центральных площадей с престиж- ными зданиями и нарядными скверами сменяется толчеей нешироких, наполненных жизнью улиц старого города. Дома стоят плотно, один к одному, выставляя напоказ витрины магазинов. Затем магазины начинают попадаться реже, заст- ройка все чаще образует разрывы, на десятки метров тянут- ся заборы предприятий, пока не смыкаются друг с другом. Ориентироваться становится все сложнее, новые стеклян- ные корпуса то тут, то там теснят старые кирпичные построй- ки промышленного пояса. Однако постепенно среди путе- проводов и подъездных путей начинают опять попадаться островки жилых кварталов, и, наконец, с высокого обрыва от- крывается вид на новый жилой район, раскинувшийся по ту сторону обширного парка. Прямые улицы-бульвары, вдоль которых расставлены новые многоэтажные дома. В широких промежутках между ними виднеются другие такие же дома, и кажется, не будет конца их победоносному шествию, но вдруг оно обрывается, подступив вплотную к утопающей в зелени садов деревеньке. Такую или очень похожую картину увидит житель всякого большого, имеющего давнюю исто- рию города. Совсем иной будет последовательность впе- чатлений в новом городе, сформировавшемся всего нес- колько десятилетий назад. Или в небольшом университет- ском центре, курортном городке... Я родился и всю свою жизнь прожил в Москве. Она начи- налась для меня с улицы моего детства — уютной и зеленой,

уставленной невысокими, но добротными домами. Петляю- щая, как тихая речка в своих каменных берегах, вела она в шумные заливы городского центра. Конечно, мы, мальчиш- ки сороковых послевоенных годов, не могли знать всех подробностей долгой и славной истории нашей улицы, но уважительно поглядывали на церковь, в которой, как говори- ли, венчался Пушкин, иностранный, непохожий на другие дом, где, как извещала прикрепленная к нему мраморная до- ска, жил и умер Горький. Улица несла в себе живую историю, которая соприкасалась с историей Тверского бульвара, ули- цы Горького, выводила в конце концов на широкий и вели- чественный простор Красной площади. Потом менялись адреса моих домов, где я жил, учился и работал. Веселая и напряженная суета центра все чаще усту- пала место пустующим просторам новых районов. Но я научился видеть своеобразную красоту в стерильной пря- моугольности больших белых домов, спокойно разошедших- ся на опушке леса или зеленом лугу поймы. Даже в их сосед- стве с изящными мачтами высоковольтной передачи и силуэ- том теплоэлектроцентрали. Я узнаю привычный ритм моего города в толчее метро и потоке автомашин, мне уже не хватает этого ощущения наполненности и внутрен- него напряжения, когда я попадаю в другой город,— мне ка- жется, там все происходит как в замедленной съемке, меня настораживают его заторможенность и спокойствие. Я люб- лю мой город и не согласен променять его ни на какой другой. Конечно, мне особенно повезло с моей Москвой, родить- ся и провести здесь детство довелось не всем из восьми с лишним миллионов ее жителей. Но разве не у каждого есть, обязательно должен быть свой неповторимый, единственный в мире принадлежащий именно ему город, каким для ме- ня, например, стала Москва. Ведь так или иначе, живя в городе, поневоле становишься постоянным зрителем, а зна- чит, и участником захватывающего и никогда не прекра- щающегося архитектурного спектакля. Правда, разобраться в нем не всегда просто — надо знать законы, по которым развивается действие, чтобы успевать следить за всеми перипетиями запутанного сюжета. Почему один дом, казалось бы, всем хорош, но не смот- рится в ряду с другими? А другой, хотя и неказистый, радует глаз и кажется вполне на своем месте? Почему в одном месте дома сгрудились плотной кучей и норовят потеснить соседа, а в другом их никак не удается собрать воедино? Почему в некоторых пунктах города, каким бы большим он ни был, каждый из его жителей бывает чуть ли не ежедневно, а в иные не попадает целыми месяцами? Где кончается город и начи- нается пригород? Подобных вопросов на тему о городе мож- но задать великое множество — читателю, наверное, не сос- тавит труда в этом поупражняться. А вот ответы далеко не всегда очевидны. Поисками таких ответов — ив теории, и на практике — занимается специальная дисциплина, изучающая

Киев. Над Днепром. Дальние пещеры Киево-Печерского монастыря .

законы и правила устройства городов. Она так и называется — градостроительство. Градостроительство родилось в недрах архитектуры, мно- гие до сих пор считают его просто разделом архитектуры. Действительно, едва ли не все известные градостроители были по образованию архитекторами. В то же время великие зодчие всегда славились именно умением сочетать талант художника с мастерством градостроителя. Однако сегодня городов стало так много и среди них есть такие много- миллионные гиганты, что градостроителю уже недостаточ- но архитектурных знаний — о н должен хорошо разбираться в социологии и гигиене, экономике и экологии, организа- ции транспорта и управлении городским хозяйством. Одним словом, градостроительство стало не просто одним из разде- лов, а высшей и наиболее трудной ступенью архитектур- ного мастерства. По этой же причине, не зная начал градо- строительства, сегодня трудно, а то и невозможно разобрать- ся в архитектуре, дать правильную оценку архитектурному сооружению. Поэтому читателю, который уже познакомился с азами зодчества по первому тому «Мира архитектуры», предлагается теперь книга о градостроительстве. Если преж- де речь велась об архитектуре отдельного сооружения или нескольких сооружений, составляющих ансамбль, то теперь она пойдет об архитектуре города. Что такое город? Строгие линии проспектов и уютные переулки, гигантские предприятия и тенистые парки, одетые гранитом набереж- ные и старые дворы! Никогда не утихающий шум транспорта и гулкие шаги одинокого прохожего. Светящиеся окна жилых домов и беспокойные огни рекламы. Сознание своей прича- стности к истории и шемящее чувство одиночества в толпе. Огромный, подавляющий и вдохновляющий своим многооб- разием мир, в котором мы живем. И в то же время уютный дом, который дает надежное убежище. И все это — город.

Город — одним и тем же словом называем мы огромную Москву и маленький Суздаль, древний Киев и новый Тольятти, промышленный Свердловск и курорт Сочи. Что общего в столь разных скоплениях людей, домов, дорог? Какое качество позволяет нам отнести каждое из них к кате- гории города? Кто только ни пытался ответить на этот вопрос и каким только образом! Однако какого-либо единого общепринято- го определения города так и не создано. Пытались брать за основу размеры поселения, но грань между деревней и городом по такому признаку установить не удается. Иные современные села или станицы далеко превосходят по чис- ленности населения, скажем, известный античный город При- ену с населением не более пяти тысяч человек, а по террито- рии такие славные древнерусские города, как Тверь или Юрь- ев-Польский, занимавшие некогда всего 8—10 гектаров. Од- нако городами большие села так и не стали. То же самое отно- сится и к плотности населения — в далеком горном селении она может быть выше, чем в столичном городе. Кажется,

Рига. Панорама.

более надежно определить город по характеру трудовой занятости его жителей: там, где сельское хозяйство — деревня, где неаграрные виды деятельности—город. Но и так легко ошибиться. Сельское хозяйство всегда играло за- метную роль в жизни горожанина, и сейчас даже в крупных городах часть населения занята сельским трудом, а в их черте можно найти колхозные и совхозные земли, приусадебные участки. С другой стороны, есть поселки, где главным за- нятием является не сельское хозяйство, а, например, рыбная ловля, добыча ископаемых или художественные промыслы, хотя городами их по этой причине не назовешь. С та- ким же успехом можно было бы перебирать другие фак- торы. Одним словом, «строгое» определение города не полу- чается— оно должно включать слишком много различных признаков, которые варьируются в самых различных сочета- ниях. Если так, значит, можно с полным основанием заклю- чить, что город очень сложно организован и в нем по-разному

Ленинград. Панорама

преломляются самые разные стороны нашей жизни и окру- жающего нас мира. Действительно, город — арена общественных отношений, отражающих социальную структуру общества. Люди всех возрастов, всех социальных слоев, всех профессий втянуты в один гигантский круговорот городского образа жизни. И каждый из них стремится найти в городе нужные ему усло- вия общения и соответствующий тип пространственного окружения. Огромная ярмарка, на которой идет постоянный обмен товарами, идеями, информацией. Город — это развитый народнохозяйственный комплекс, где связаны воедино десятки и сотни самых разных предпри- ятий и производств. Ежедневно город поглощает тысячи тонн сырья и продовольствия, выбрасывает тысячи тонн про- мышленных и бытовых отходов. Гигантский завод, работаю- щий по сложнейшему технологическому циклу, где не долж- но быть ничего лишнего и все части должны быть плотно пригнаны друг к другу.

центра.

Город — это мощное инженерное хозяйство, своего рода система жизнеобеспечения для больших скоплений населе- ния. Десятки и сотни километров труб—водопровод, канализация, энергоснабжение,— проложенные под горо- дом, электростанции, котельные, очистные сооружения, бес- перебойно снабжающие население и предприятия всем необходимым. Система городских коммуникаций — транс- порт, почта, телефонная связь, радио и телевидение. Целый громоздкий и хорошо отлаженный механизм, без которого современный город распался бы на десятки изолированных поселков. Город — это колыбель и вершина цивилизации, где всег- да создавались и продолжают создаваться наиболее выдаю- щиеся образцы материальной и духовной культуры челове- чества. Шедевры мирового искусства, неповторимые памят- ники древности, вечные символы национальной культуры, наивысшие достижения технического прогресса — все это сосредоточено в городах — главных жизненных центрах пла- неты. Причем ни одна из реальностей современного города не существует сама по себе, а составляет неразделимый сплав со всеми остальными. При всей своей многоликости и разноплановости город всякий раз предстает перед нами как единое, нераздельное целое, как наполненный жизнью, непрерывно развивающийся организм. Очень точно сказал об этом Карл Маркс: «...само существование города как таково- го отличается от простой множественности независимых домов. Здесь целое не просто сумма своих частей. Это своего рода самостоятельный организм». Понять, как устроен городской организм и какое место принадлежит в нем архитектуре — вот задача этой книги.

ЧАСТЬ 1 ГОРОДА МИРА

M-,

I

• » u s * - — - T i l

Глава 1. МОСКВА — ЛЕНИНГРАД

О двух главных городах, с которыми связана вся ис- тория нашей страны. Извечный спор между двумя столицами России. Пе- тербургский миф в русской литературе. Сотворение Петербурга. Как современный Ленинград продолжает свою ар- хитектурную легенду. О том, как Москва не сразу строилась, и немного о градостроительной наследственности.

Развитие города и любовь к геометрии. Второе рождение города: почему стоит

вниматель-

нее приглядеться

к железной

дороге.

Высшая

цель

градостроителя

— помочь

городу

быть самим

собой.

« Б О Л Ь ША Я ДЕРЕВНЯ » И « У МЫШЛ Е Н НЫЙ Г О Р О Д »

Наверное, каждому приходилось слышать полушут- ливый спор о том, какому из двух главных городов на- шей страны отдать предпочтение — Москве или Ле- нинграду. Конечно, едва ли стоит всерьез разбирать аргументы, которые обычно приводят спорщики, да и сами они прекрасно понимают, что однозначного ре- шения такой спор иметь не может . Москва — древняя столица Русской земли, символ истории и националь- ной гордости русского и всего советского народа. Ле- нинград — уникальный по истории своего возникнове- ния памятник градостроительного искусства, колыбель Великой Октябрьской социалистической революции. Невозможно представить себе историю, сегодняшний t день и будущее нашей страны без двух столиц, тесно связанных и взаимно дополняющих друг друга. Но, может быть, именно по этой причине их посто- янный диалог, приобретающий порой характер сопер- ничества, невольное сопоставление одного города с дру гим стало давней традицией русской культуры. Да- вайте прислушаемся к их диалогу. Он поможет про- чувствовать особенности каждого из двух великих го- родов и на конкретных примерах понять природу горо- да, как явления культуры и архитектуры. Для этого при- дется обратиться к истокам московско-петербургского «противостояния». С первых дней своего возникновения город Пет- ра — Петербург — стал вызовом всему, что до него су- ществовало — самой природе, у которой он должен был отвоевывать право на жизнь, да и вообще возмож- ностям человека. Но прежде всего это был вызов тра-

2 А . Гутнов , В. Глазычев

! 7

диционному представлению о городе с многовековой историей, который растет и развивается очень посте- пенно, медленно, с оглядкой на прошлое. Новая столи- ца была разительно непохожа на старую, что стало отправной точкой для возникновения совершенно осо- бой петербургской темы в русской художественной ли- тературе. Родоначальником «петербургского мифа» стал ве- ликий Пушкин. В «Медном всаднике» он наметил глав- ную линию: Петербург — великое творение человечес- кого разума и воли, но в то же время — искусственно созданный «имперский» город, подавляющий и унижа- ющий человеческую личность. Сама природа противит- ся этому порождению железной воли коронованного градостроителя, постоянно подвергая город тяжким испытаниям стихийных бедствий. Развивая пушкинскую тему, Гоголь рисует полу- фантастическую картину призрачного города-декора- ции для не менее обманчивой, ненастоящей жизни сто- личного Петербурга: «Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, фо- рейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам де- мон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде». Следующий шаг делает Достоевский. Он назвал Петербург самым абстрактным и самым «умышлен- ным» городом в мире. Сказочное архитектурное ви- дение скрывает нищету и унижение маленького чело- века: «Ночь ложилась над городом, и вся необъятная, вспухшая от замерзшего снега поляна Невы с послед- ним отблеском солнца осыпалась бесконечными ми- риадами искр иглистого инея. Становился мороз в два- дцать градусов... Мерзлый пар валил с усталых лоша- дей, с бегущих людей. Сжатый воздух дрожал от ма- лейшего колебания звука, и, словно великаны, со всех кровель обеих набережных подымались и неслись вверх по холодному небу столпы дыма, сплетаясь и расплетаясь в дороге, так что, казалось, новые здания вставали над старыми, новый город складывался в воз- духе... Казалось, наконец, что весь этот мир, со всеми жильцами его... со всеми жилищами их... в этот суме- речный час походит на фантастическую волшебную грезу, на сон, который, в свою очередь, тотчас исчез- нет и искурится паром к темно-синему небу». Отметим для себя — великие художники слова, ав- торы наиболее глубоких, анатомически точных лите- ратурных портретов Петербурга, пишут не просто об архитектуре. Она неотделима для них от общего состо- яния того, что сегодня мы назвали бы средой — приз-

Центр Москвы после реконструкции 1936—1941 гг.

Москва. Начало XVIII в.

рачного света, дрожащего туманного воздуха, раство- ряющего тени, пустынного простора реки, карнаваль- ной суеты проспекта и т. п. Одним словом, образ горо- да складывается из всей суммы особенностей места, создающих необходимый контекст для восприятия ар- хитектуры. Впрочем, сама архитектура играет здесь очень важ- ную, если не определяющую роль. Именно регулярная решетка петербургских проспектов и линий становит- ся самым емким символом мифического и бездушного порядка, бюрократической государственной машины, утверждающей повсеместно насилие и произвол царс- кой власти. Уже на самом пороге грядущей социальной революции известный писатель и поэт-символист Анд- рей Белый в своем романе «Петербург» доводит образ города-решетки, подчиняющего себе все и вся, до пре- делов художественной выразительности, придавая ему характер своеобразного космического гротеска: «Есть бесконечность в бесконечности бегущих проспектов с бесконечностью в бесконечность бегущих пересекаю- щихся теней. Весь Петербург — бесконечность прос- пекта, возведенного в энную степень». Запомним слова о бесконечности п р о с п е к т о в — с к о р о они нам приго- дятся. Следует извиниться перед читателем за обилие ци- тат в самом начале книги. Но автор делает это с умыс- лом — они не только сами по себе удивительно точны и достоверны, как свидетельства очевидцев, но и де- монстрируют огромное общекультурное значение, ко- торое имеет город в жизни человеческого общества, и, в частности, Москва и Петербург — в развитии отечест- венной культуры. Кто только из наших писателей, поэ- тов, публицистов не уплатил дань столь волнующей те- ме. И вот что интересно, всякий раз описание Петер- бурга в русской литературе — в явной форме или мол- чаливо, так сказать, «за кадром», — а п е л л и р у е т к дру- гому городу — Москве. Словно каждый из этих горо- дов не может быть понят и прочувствован до конца в отрыве от своего вечного антипода. Читаем Гоголя: «Москва — старая домоседка, печет

19

2*

блины, глядит издали и слушает рассказ, не подымаясь с кресел, о том, что делается в свете; Петербург — раз- битной малый, никогда не сидит дома, всегда одет и по- хаживает на кордоне, охорашиваясь перед Европой... Петербург весь шевелится, от погребов до чердаков. . . и во всю ночь то один глаз его светится, то другой; Мо- сква ночью вся спит и на другой день, поклонившись на все четыре стороны, выезжает с калачами на рынок. Москва женского рода, Петербург мужского. Москва всегда едет завернувшись в медвежью шубу, и боль- шей частью на обед; Петербург, в байковом сюртуке, заложив обе руки в карман, летит во всю прыть на бир- жу или в должность». Еще резче говорит о том же Герцен: «Петербург — ходячая монета, без которой обойтись нельзя; Мо - сква — редкая, положим, замечательная для охотника- нумизмата, но не имеющая хода... Оригинального, са- мобытного в Петербурге нет ничего, не так как в Моск- ве, где все оригинально — от нелепой архитектуры Ва- силия Блаженного до вкуса калачей. Петербург — воп- лощение общего, отвлеченного понятия столичного го- рода; Петербург тем и отличается от всех городов европейских, что он на все похож; Москва — т е м , что она вовсе не похожа ни на какой европейский город, а есть гигантское развитие русского богатого села». Простим классикам явные полемические переги- бы — и про «ходячую монету», и про «нелепую» архи- тектуру Василия Блаженного. Сделаем скидку на вре- м я — многое в ставших привычными сопоставлениях идет от того, что Петербург является главной рези- денцией царского двора, отодвинув Москву на заштат- ное второе место. Примем к сведению мудрые прими- ряющие спор слова Белинского: «Петербург и Моск - ва — две стороны, или, лучше сказать, две односто- ронности, которые могут со временем образовать сво- им слиянием прекрасное и гармоническое целое, при- вив друг другу то, что в них есть лучшего». И все же нельзя недооценивать очевидное несходство Москвы и Петербурга в глазах современников. Разве не удивительно, что два главных города страны, имев- шие тогда приблизительно одинаковые размеры и рас- положенные на небольшом по российским масштабам расстоянии, вызывают столь противоречивые оценки? Да и вправе ли мы говорить о различиях исключитель- но в прошедшем времени? Конечно, изменилась их трактовка, как изменилось и положение самих городов, кое-что сгладилось и отошло на второй план, но несход- ство двух столиц по-прежнему налицо и — мы с этого начали — по-прежнему никого не оставляет равнодуш- ным. В чем же все-таки глубинная природа извечного различия, если отвлечься от ушедших в небытие приз-

J '

Л л г

Ш

Петербург. План центра города.

рачных отблесков светской жизни столичного Петер- бурга и убаюкивающей дремоты провинциальной Мос- квы? В чем состоит архитектурный секрет, дающий ключ к пониманию того, что можно было бы назвать «душой» города? И уж коль скоро мы ведем свое гра- достроительное расследование, опираясь на литера- турные источники, послушаем, что пишет по этому по- воду замечательный советский писатель Юрий Тынянов в своем романе «Кюхля»: «Петербург никогда не боял- ся густоты. Москва росла по домам, которые естествен- но сцеплялись дру г е другом, обрастали домишками, и так возникали московские улицы. Московские площади не всегда можно отличить от улиц, с которыми они раз- нятся только шириною, а не духом пространства; также и небольшие кривые московские речки под стать улицам. Основная единица Москвы — дом, поэто- му в Москве много тупиков и переулков, В Петербурге совсем нет тупиков, а каждый переулок стремится быть проспектом. . . Улицы в Петербурге образованы ранее домов, и дома только восполнили их линии. Площади же образованы ранее улиц. Поэтому они совершенно самостоятельны, независимы от домов и улиц, их обра- зующих. Единица Петербурга — площадь». Тынянов не только точен исторически — Петербург всегда заполнял застройкой линии ранее предначер- танного плана, Москва же, напротив, стремилась сог- ласовать свои планы с изначально сложившейся плани- ровкой и застройкой. Но главное даже не в том — Ты- нянов удивительно проницательно указывает суть архи- тектурно-пространственного различия между двумя городами. Геометрическая заданность регулярных улиц и площадей превращает сами здания в своего ро- да вспомогательный материал для строительства гиган- тской архитектурной декорации Петербурга. В то же время естественный характер сложения московского плана, очень точно «подогнанного» к холмистому ре- льефу местности, отводит главную роль ключевым зда- ниям-доминантам, которые полностью подчиняют себе целые участки городского пространства. Конечно, за долгие годы своего параллельного раз- вития Москва и Петербург многому научились друг у друга. Современный Ленинград вышел далеко за ра- мки своего первоначального регулярного плана, а ста- рое ядро Москвы вписывается в новую геометрию рос- та многомиллионной агломерации. И все-таки каждый из городов во многом сохраняет традиционный для се- бя характер общего пространственного построения. Неудивительно: геометрическая регулярность и ес- тественная органичность плана, прямолинейные перс- пективы разбегающихся пространственных коридоров и живописные нагромождения домов — не только ста- рый спор Петербурга и Москвы. Это два начала, дра-

матический конфликт которых пронизывает всю исто- рию градостроительства, и ни одно из них не может взять окончательный верх над другим. Потому что каж- дый город несет в себе неизбежный компромисс меж- ду волей градостроителя и объективными, не завися- щими от его воли условиями, в которых происходит его развитие. Именно по этой причине стоит более приста- льно всмотреться в то, как в постоянном противоборст- ве этих факторов шло становление и развитие двух гла- вных городов нашей страны.

« ЛЮБ ЛЮ ТЕБЯ, ПЕТРА ТВОРЕНЬЕ...»

Днем рождения Петербурга считается 16 мая 1703 года. В тот день на одном из островов устья Невы (его называли тогда Заячьим) была заложена Петро- павловская крепость. Правда, замечательная колоколь-

Москва. Кремль.

ня Пе ропавловского собора, ставшая одним из глав- ных архитектурных символов города, появилась неско- лько позднее. Лишь в 1712—1733 годах приглашенный из Копенгагена специально для строительства новой столицы на Неве архитектор Доминико Трезини перест- роил деревянный собор, начав с возведения 117-метро- вой колокольни с необычным для тогдашней России шпилеобразным силуэтом. Уже в 1712 году Петр делает только что основанный город на Неве своей главной резиденцией и столицей Российской империи. С этого момента строительство Петербурга приобретает особенно бурный характер. В 1714 году специальным царским указом запрещает- ся каменное строительство по всей России — за иск- лючением Петербурга. Но многое уже было предопре- делено. Активно застраивается Васильевский остров. В 1704 году на левом берегу Невы строится Главное Ад- миралтейство с характерной башней, увенчанной шпи- лем. Это деревянное сооружение будет перестроено

сначала Иваном Коробовым в 1732—1738 годах и окон- чательно примет свой современный облик уже в 1820 году — по проекту выдающегося русского зодче- го Адриана Дмитриевича Захарова. Читатель столк- нется с подобным еще раз. Многократно сменяют друг друга сооружения, меняется материал стен, меняют- ся архитектурные стили. Но удачно найденное градост- роительное решение — постановка на участке, общая композиция здания, его характерный силуэт воспро- изводятся снова и снова, из столетия в столетие. Если бы сказочная «машина времени» перенесла нас в Петербург первой четверти XV I I I века, мы, разу- меется, не увидели бы ни гранитных набережных Невы, ни нарядных фасадов Невского проспекта, ни Дворцо- вой площади, ни Казанского и Исаакиевского соборов, ни Медного всадника и решетки Летнего сада. Одним словом, практически ничего из того, что составило позднее немеркнущую архитектурную славу Петер-

Ленинград. Казанский

бурга, унаследованную современным Ленинградом. И все-таки главная основа планировки, архитектурной композиции города была уже создана в самый началь- ный, исчезающе короткий по историческим меркам, период его жизни. Постановкой Петропавловской крепости и Главного Адмиралтейства предопределено расположение цент- ра города у того места, где русло Невы разделяется Васильевским островом, образуя широкое водное зер- кало перед самой его стрелкой. Размеры этого прост- ранства отмечены шпилями Адмиралтейской башни и колокольни Петропавловского собора, которые стано- вятся бесспорными архитектурными доминантами в си- луэте города. Уже протянулся на всю свою пятикилометровую длину от Адмиралтейства к первым постройкам Алек- сандро-Невской лавры Невский проспект. Не везде еще он застроен домами, но уже стал Главной улицей новой столицы. Вторая по значению улица — Возне- сенский проспект, так же, как и Невский, ориентиро-

вана на шпиль Адмиралтейской башни. На плане го- рода 1722 года намечена Гороховая улица — еще одна, теперь уже последняя магистраль знаменитого трех- лучия. Разбегаясь от Адмиралтейства, радиальные ули- цы пересекаются с кольцевыми водными магистра- лями — речками Фонтанкой и Мойкой, которые пона- чалу служили удобными оборонительными рубежами. Очень скоро они утратят всякое военное значение, но неотъемлемым элементом строгой симметрии пе- тербургского плана останутся уже навсегда. Итак, горизонтали прямолинейных проспектов, об- саженных стриженой зеленью и обстроенных (заметим с самого начала!) выведенными под один карниз типовыми домами. Два шпиля, ведущие свой архи- тектурный диалог над водным зеркалом Невы, превра- щая его тем самым в самую большую площадь мира... Разве не это отмечаем мы прежде всего, оказываясь в современном Ленинграде? Разве не достойно удивле- ния, что жесткий архитектурный каркас (нам еще пона- добится это слово впоследствии) столь очевидно дает о себе знать, несмотря на все наслоения, добавления и усовершенствования двух с половиной веков, про- шедших с того момента, как он был заложен?! Кто же является автором замечательного архитек- турного замысла? Поэт не случайно назвал свой лю- бимый город «Петра твореньем». Незаурядная личность Петра I, его взгляды на историческую судьбу всей страны и задуманной им новой столицы, на ее архитектуру сыграли очень важную, определяющую роль в становлении города. . . Петр выбрал место для строительства Петропавловской крепости и Адмирал- тейства. Определил трассу Невского проспекта. Ввел жесточайшую градостроительную дисциплину, доби- ваясь разбивки улиц «по шнуру», или, как писалось в документах той поры, «вплоть нити», протянутой между вехами. С нарушителями государь обходился просто — построенный не по правилам дом отбирали у застройщика да еще штрафовали его как следует. С такой же настойчивостью Петр добивался регулярной застройки города по утвержденным им «образцовым проектам». Конечно, со временем стандарты петров- ского времени (одноэтажные дома двух типов — для «подлых» и зажиточных, двухэтажные — для имени- тых) канули в прошлое, однако введенная изначально традиция регулярной застройки сомнениям никогда не подвергалась. Вместе с тем в своей безоговорочной привержен- ности к регулярным планам Петр никогда не доходил до абсурда. Показательна история с Генеральным пла- ном Петербурга, составление которого было поручено известному французскому планировщику Леблону. План Леблона был составлен по всем правилам градо-

Центральный

ансамбль

Московского Кремля по изображению на миниатюре «Царственной книги» середины XVI в. П о с р е д и н е — Ивановский столп и церковь Вознесения.

Петербург и Нева в начале XX в.

строительного искусства того времени и представлял город в виде гигантского овала правильной формы, аккуратно расчерченного прямоугольной сеткой улиц и каналов. Грандиозному плану Леблона так и суждено было остаться на бумаге, несмотря на то, что в 1717 го- ду он был утвержден самим Петром. Трудно было не поддаться обаянию широкомасштабного градострои- тельного замысла, воплощенного в проекте с неза- урядным мастерством профессионала-планировщика. Однако Петр, если не сразу, то очень быстро, понял невозможность осуществления плана Леблона. По сути дела, не нужны были внешние фортификационные укрепления — Россия и без того прочно утвердилась на берегах Невы. Мало оправданным был и предло- женный Леблоном снос всей сложившейся к тому вре- мени застройки, за исключением Петропавловской крепости и Адмиралтейства. На Васильевском острове, куда Леблон переносил главную часть города и его центр, уже была прорыта сеть каналов — их надо было засыпать и спланировать по-новому. Петр I сам, све- ряясь с планом Леблона, промерил каналы Васильев- ского острова и только затем вынес окончательное решение. Петербург стал строиться по ранее намечен- ной лучевой планировочной системе, а Леблон получил престижные заказы на строительство загородных дворцов, что, по сути дела, было вежливой формой его устранения от участия в работах по планировке Петербурга. При всем значении личности Петра I для судьбы Петербурга, его государственного мышления, желез- ной воли, немалой эрудиции, да и просто одарен- ности в строительных делах нельзя сбрасывать со сче- тов и то, что, вырабатывая и проводя в жизнь свою градостроительную политику, он опирался на энергич- ных и знающих помощников. Еще в 1709 году была учреждена специальная Комиссия строений, взявшая в свои руки все дела по контролю за бурной строи-

тельной деятельностью, развернувшейся в городе. С 1717 года Комиссию строений возглавил Ульян Сенявин. Позднее в ее работе принимали участие вид- ные российские архитекторы и градостроители Петр Еропкин, Михаил Земцов, Иван Коробов. Их усилиями уже к началу 40-х годов XV I I I столетия был сформи- рован Генеральный план города, развивавший идеи утвержденного еще при жизни Петра Генерального плана 1722 года. План Комиссии строений, в свою очередь, получил дальнейшую детализацию и преем- ственное органическое развитие в разработанном под руководством И. Бецкого и А. Квасова проекте плани- ровки Петербурга, который был «высочайше конфир- мован» в 1769 году.

Петербург. Зимний

у а К ) и з Генплана в Генплан переходил планировоч- НЬ| ~ к а р к а с города, сложившийся в первые годы его становления. И дело тут не только в конкретном на- чертании плана, в трассировке той или иной улицы. За характерным трехлучием петербургского плана, устремленным к сверкающей адмиралтейской игле, стоит емкий образ города с его расходящимися во все стороны прямолинейными, ровно обстроенными прос- пектами, с многоголосой перекличкой островерхих изящных вертикалей. Многое добавится и переменится за долгие годы беспокойной, бурной жизни северной столицы. Появятся строгие ансамбли классицизма и за- мечательные монументы, грандиозные эспланады и уютные набережные каналов, каменные громады доходных домов Васильевского острова и новые широ-

дворец.

кие проспекты. Но тот самый изначально строгий и стройный петербургский вид остается на все времена, возбуждая неослабевающий интерес к тайне своего происхождения и подчиняя своему магическому воз- действию необузданную творческую фантазию поко- лений архитекторов. В 1725 году, то есть через два с небольшим деся- тилетия после своего основания, Петербург насчитывал 75 тысяч жителей. Уже через 100 лет он обогнал первый город России — Москву — более чем на 100 тысяч жителей и по численности населения (425 тысяч чело- век) вышел на третье место в Европе. Современный Ленинград преобразился в город-гигант с населением свыше четырех миллионов жителей.

Петербург. Исаакиевскии

Сначала город рос главным образом в южном направлении, вдоль главных планировочных осей, на- меченных знаменитым трехлучием. Затем, исчерпав резервы на юге и востоке, Ленинград двинулся на се- веро-запад, в сторону залива. Главный фронт нового строительства переместился на Васильевский остров, как это некогда предлагал, разумеется в гораздо более скромных масштабах, Леблон в первом, так и не реализованном Генеральном плане города. Поистине причудлива судьба градостроительных идей и замыс- лов: иные из них сразу обретают жизнь, другие долго лежат под спудом забвения, прежде чем вернуть себе актуальность, третьи так и не дожидаются своего часа. Однако в оценке их подлинного значения стоит проя- вить осторожность — д а л е к о не все из того, что с «хо-

собол

ду» принимается, оказывается впоследствии жизнен- ным, многое из того, что поначалу отвергается, приходится открывать вторично. Только время может быть полновластным и объективным судьей в столь сложных вопросах. Просеивая субъективные, волевые градостроительные решения через беспощадное сито своей объективности, непрерывно соединяя в себе прошлое с настоящим, время формирует тот много- плановый, труднообъяснимый, но всегда безошибочно узнаваемый образ, который правильнее всего назвать лицом города. Вот и в случае с Петербургом-Ленинградом. Конеч- но, новые проспекты и площади Ленинграда, пост- роенные в 50-е, а тем более уже в наши, 80-е, годы не имеют буквального сходства с улицами и построй- ками того, старого Петербурга. И все-таки в них без труда просматриваются подчеркнутая симметрия, сто- личная парадность, строгость линий, столь свойствен- ные архитектуре классической петербургской школы. Выходит, с самого рождения несет город замечатель- ное в себе своеобразие, а долгая его история только шлифует, придает форму изначальной неповторимос- ти. Дело обстоит так, как если бы существовала сво- его рода архитектурная наследственность. И если это хорошо видно на примере Ленинграда, который созда- вался по единому замыслу и всегда строился по плану, то особенно интересно понять, справедливо ли то же для Москвы, которая, как известно, «не сразу строилась». Первое упоминание о Москве относится к 11 47 году. Хроника сохранила запись о том, что здесь, в своем имении, суздальский князь Юрий Долгорукий потчевал обедом северского князя Святослава. С 1156 года Москва именуется городом и становится одним из пограничных оборонительных пунктов Владимирского княжества. Однако благодаря выгодному географичес- кому положению влияние Москвы быстро растет, и уже с 1271 года она становится столицей самостоя- тельного Московского княжества. А младший сын первого самостоятельного московского князя Дани- ила — Иван Данилович, вошедший в историю под име- нем Ивана Калиты, получил титул великого князя. Органическая форма исторически сложившегося компактного радиального плана Москвы — классичес- кий пример естественно развившейся городской структуры. Природные условия, топография местности опре- делили размещение и первичный план города. Среди СИММЕТРИЯ СИММЕТРИИ РОЗНЬ

Ленинград. Приморский парк Победы на Крестовском острове. Арх . А. Никольский.

природных факторов важнейший, как и для любого исторического г о р о д а , — река. (Во всяком случае, для городов, возникших на холмистой равнине Средней России.) Хорошо защищенный возвышенный берег в излу- чине реки, холмистый треугольник между рекой и ее притоком чаще всего служат первой строительной площадкой — начальной точкой развития города. Во- доразделы, брустверы крутых склонов берега, низины и русла мелких притоков формируют уличную сеть. Разрастаясь на равнине, город стремится сохранить компактную форму — это дает наименьший периметр наружных стен и кратчайшие внутренние связи. Притоки и излучины реки образуют естественные преграды для территориального роста. Всякий раз, преодолевая такую преграду — переходя на противо- положный берег реки или притока, исторический город вступает в новую фазу существования, которая находит отражение в его планировке. Таким образом, русла реки и ручьев (даже если они со временем исче- зают с поверхности) фиксируют, подобно кольцам на срезе дерева, начальные этапы эволюции города в структуре его плана. Исторически обусловленная асим- метрия первичного плана во многом предопределяет специфику построения города, неповторимое своеоб- разие его облика. Как и в других исторических городах, древний план Москвы обусловлен соображениями оборонного ха- рактера и наилучшей доступностью главных центров рыночного обмена. Однако в рамках такой стерео- типной структуры исторический план Москвы удиви- тельно точно и тонко реагирует на специфику природ- ной ситуации. В его рисунке легко прочитываются пой- мы Москвы-реки, ее главных п р и т о к о в —Не г л и н к и и Яузы так же, как и лежащие между ними возвышенные платформы. Характер связи этих платформ с централь- ным ядром плана обусловливает выраженную асим- метрию их архитектурно-пространственного освоения. Восточные направления, не отделенные от Кремля вод- ными преградами, развиваются опережающим обра- зом. На западных направлениях, за Неглинкой, складывается наиболее густая плотная уличная сеть и формируются районы престижной застройки. На юге, в Замоскворечье, отрезанном от Кремля рекой, разви- тие запаздывает, и захолустный характер застройки сохраняется вплоть до XIX века. На севере, в пойме Неглинки, и на юго-востоке, в пойме Яузы, планировка утрачивает центростремительный характер и создает заметные аномалии в общей структуре городского плана. Увлекательная история поэтапного становления московского плана потребовала бы для своего изложе-

Москва. Панорама

ния даже не главы, а отдельной книги. На эту тему написано немало, можно посоветовать любознатель- ному читателю познакомиться с работами таких иссле- дователей, как Г. Мокеев, М. Кудрявцев. Мы же огра- ничимся здесь по необходимости беглым обзором, чтобы аргументировать главный вывод — Москве изна- чально была свойственна живописная нерегулярность плана, его симметрия всегда была весьма условной. Во всяком случае, в сравнении с идеальной симмет- рией радиально-кольцевого плана, которую ей стали настойчиво приписывать в более позднее время. Как только отпала необходимость возведения оборон- ных стен, в очертаниях городского плана стала четко проявляться асимметрия. Уже граница Камер-Кол- лежских валов заметно вытянута в северо-восточном направлении. В дальнейшем тенденция преимущест- венного развития на север и восток еще более упрочилась. И снова как в случае с Петербургом-Ленинградом. Многие из специфических черт и аномалий планиро- вочной организации современной Москвы, которые кажутся на первый взгляд результатами целенаправ- ленно принимаемых решений или, напротив, сложного переплетения неуправляемых сил, находят неожидан- ные, но вполне закономерные объяснения в истории становления городского плана. Нити причинно-следст- венных связей протянулись от наших дней к эмбри- ональной стадии существования города, когда в началь- ном, историческом плане впервые обозначились фундаментальные, непреходящие характеристики го- родской структуры, составляющие своего рода гене- тический «код» пространственной организации города. Удивительна устойчивость, с которой признаки такого кода (например, характер освоения того или иного планировочного направления) транслируются во вре- мени и пространстве, то есть воспроизводятся через сотни лет и десятки километров в совершенно иных социально-экономических условиях.

Кремля.

,

Восточный сектор исторического ядра Москвы (вдоль улицы Покровка) планировочно сформировался еще до того, как веер расходящихся от Кремля ради- альных улиц Белого города определил стереотипную структуру московского плана. Изначально заложенный в планировку древнейшей части Москвы принцип ли- нейного развития не смог получить законченного воп- лощения в рамках компактного города, обусловлен- ного соображениями обороны. Однако уже в XVI I ве- ке он проявляется с новой силой — возникает мощный «выброс» города в сторону Лефортова, который предо- пределил специфическую асимметрию московской планировки вплоть до XX века. Такая асимметрия существенно повлияла в свое время на характер формирования Московского желез- нодорожного узла. Главные направления железной дороги (Ленинградское, Ярославское, Рязанское, Курское, Горьковское) подошли к историческому ядру города с восточной стороны, перпендикулярно плани- ровочной оси, ориентированной на северо-восток. Вокзалы оказались сдвинутыми к «центру на г ру зок»— геометрической середине вытянутого городского плана. На этом, однако, не завершается мощная работа планировочной наследственности. Тенденция направ- ленного развития продолжается активным освоением восточных радиусов. Именно здесь Москва выходит к своим нынешним границам быстрее, чем по всем другим направлениям роста. В то же время территории возвышенного юго-за- падного плато, нависшего непосредственно над старой Москвой и отделенного от нее лишь излучиной реки, долгое время остаются «в тени» ориентированного на восток развития. Обширные, по всему удобные для застройки земли оказались к тому же не расчлененны- ми железной дорогой — они заполняют самое замет- ное из естественно образовавшихся разрежений сгу- стившейся к востоку железнодорожной сети города.

Поэтому, когда Москва гораздо позднее вступила в очередной (самый значительный по масштабам) этап своего территориального роста, новая застройка хлы- нула на юго-запад. Древняя северо-восточная планиро- вочная ось получила новое мощное развитие в противо- положную сторону. Характерно, что такое развитие не было простым движением из центра, наращиванием исторического плана (московский центр никогда не имел в этом направлении таких четких и развитых планировочных «входов», как Покровка на востоке или Тверская на северо-западе). Всего лишь закономер- ное следствие процесса предшествующего разви- тия исторического города, проявление многократной трансляции все того же изначального генётического кода. Так, например, северо-западный, западный и юго-западный секторы большой Москвы, застроенные относительно недавно, выделяются наиболее четким планировочным построением среди всех территорий периферийного пояса Москвы. В этой связи броса- ется в глаза, что те же секторы исторического ядра Москвы составляли наиболее регулярную часть ее древнего плана. Сегодня невозможно полностью расшифровать всю сложную цепь взаимодействий и процессов, которая обеспечивает удивительный механизм наследования начальных, «врожденных» свойств планировочной структуры. Изучение такого механизма — самостоя- тельная проблема, в разрешении которой градостро- ительная наука продвинулась пока недалеко и находит- ся на стадии накопления и первичного осмысления конкретного исторического материала. Однако как бы там ни было, но органическая сим- метрия московского плана, живописный нерегулярный характер застройки города на долгие годы, да что там годы — на целые столетия — впечатались в его ис- торию, предопределив тем самым архитектурное сво- еобразие Москвы. Случилось так, что престижные сим- волы классической европейской градостроительной традиции, основанные на принципах регулярной плани- ровки и сформировавшиеся в X V I I — X V I I I столетиях как отражение абсолютистских, великодержавных уст- ремлений, не слишком сильно затронули старую Москву, оказавшуюся в тени новой столицы Российской империи. Оси перспектив, великолепие гигантских пло- щадей и парковых эспланад, парадный блеск обрам- ляющих их архитектурных декораций — все это выпало на долю Петербурга. Москва на долгие годы сохра- нила исконно присущие ей черты естественно разви- вшегося городского организма. Однако крутой пово- рот истории подвел Москву к новому, необычайно от- ветственному этапу ее развития.

Москва. План Новодевичьего монастыря .