Мир архитектуры

диционному представлению о городе с многовековой историей, который растет и развивается очень посте- пенно, медленно, с оглядкой на прошлое. Новая столи- ца была разительно непохожа на старую, что стало отправной точкой для возникновения совершенно осо- бой петербургской темы в русской художественной ли- тературе. Родоначальником «петербургского мифа» стал ве- ликий Пушкин. В «Медном всаднике» он наметил глав- ную линию: Петербург — великое творение человечес- кого разума и воли, но в то же время — искусственно созданный «имперский» город, подавляющий и унижа- ющий человеческую личность. Сама природа противит- ся этому порождению железной воли коронованного градостроителя, постоянно подвергая город тяжким испытаниям стихийных бедствий. Развивая пушкинскую тему, Гоголь рисует полу- фантастическую картину призрачного города-декора- ции для не менее обманчивой, ненастоящей жизни сто- личного Петербурга: «Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, фо- рейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам де- мон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде». Следующий шаг делает Достоевский. Он назвал Петербург самым абстрактным и самым «умышлен- ным» городом в мире. Сказочное архитектурное ви- дение скрывает нищету и унижение маленького чело- века: «Ночь ложилась над городом, и вся необъятная, вспухшая от замерзшего снега поляна Невы с послед- ним отблеском солнца осыпалась бесконечными ми- риадами искр иглистого инея. Становился мороз в два- дцать градусов... Мерзлый пар валил с усталых лоша- дей, с бегущих людей. Сжатый воздух дрожал от ма- лейшего колебания звука, и, словно великаны, со всех кровель обеих набережных подымались и неслись вверх по холодному небу столпы дыма, сплетаясь и расплетаясь в дороге, так что, казалось, новые здания вставали над старыми, новый город складывался в воз- духе... Казалось, наконец, что весь этот мир, со всеми жильцами его... со всеми жилищами их... в этот суме- речный час походит на фантастическую волшебную грезу, на сон, который, в свою очередь, тотчас исчез- нет и искурится паром к темно-синему небу». Отметим для себя — великие художники слова, ав- торы наиболее глубоких, анатомически точных лите- ратурных портретов Петербурга, пишут не просто об архитектуре. Она неотделима для них от общего состо- яния того, что сегодня мы назвали бы средой — приз-

Центр Москвы после реконструкции 1936—1941 гг.