Мир архитектуры

It h

J f t ' * f . Москва. Арбатская площадь.

S Л-

тивности, которая ее наполняет. Улей — без пчел и лу- га, муравейник — без муравьев и леса. Наиболее масштабным, хрестоматийно известным градостроительным замыслам неизменно сопутствует любовь к геометрии — история градостроительства утверждает совершенство, правильность, красоту пла- на как краеугольный камень профессиональной тради- ции и культуры. В этой связи нам еще предстоит позна- комиться с идеальными городами Возрождения, с безупречной геометрией Версаля, с проспектами и бульварами Парижа. Еще раз вспомним о Петербурге. Конечно, сегодня все усложнилось; в любом градо- строительном проекте можно найти солидные ссылки на множество факторов, определивших выбор именно того, а не иного варианта. Но каждому, кто участвовал в процессе выработки и принятия градостроительного решения, хорошо известно, какую магическую силу имеет для архитектора рисунок плана. И если говорить о профессии в целом, а не об отдельных ее представи- телях или направлениях, то нет сомнения в том, что и сегодня ориентация на орнамент чертежа остается пускай скрытой, но наиболее действенной формулой градостроительного творчества. Причем время прида- ет этому конфликту между профессиональным созна- нием и действительностью все более драматический характер. Пока город был невелик размером, а темпы строи- тельной активности весьма скромны, конфликт не сли- шком сильно сказывался на формировании всего горо- да. Композиционный, конструкторский подход рас- пространялся, как правило, на отдельные городские ансамбли, которые, по сути дела, были всего лишь укрепленными, гипертрофированными сооружениями. Однако с увеличением размеров города положение меняется. Все с той же меркой подходим мы к градо- строительным «ансамблям», протяженность которых измеряется километрами, а то и десятками километ- ров. Необычайно расширившиеся масштабы и темпы