Мир архитектуры

Ташкент. Фонтаны.

теряет остроту в тесноте, толчее и гаме. Фрагментар- ная перспектива, которую тебе вдруг удается уловить, являет взору всю суету Евдоксии, вопли мулов, пятна сажи, запах рыбы; но ковер убеждает в том, что есть та- кое место, откуда город раскрывается в своих подлин- ных пропорциях, обнажает геометрическую конструк- цию, запрятанную в наименьшем фрагменте, в мель- чайшей детали. В Евдоксии нетрудно заблудиться, но, когда сосре- доточенно вглядишься в рисунок ковра, улица, которую ты искал, вдруг опознается в виде нитки цвета индиго, или шафрана, или прелой вишни, и та, долго покружив- ши, вводит тебя внутрь пурпурной ограды, которая и есть твоя цель. Каждый обитатель Евдоксии сопостав- ляет собственный образ города с неподвижной упоря- доченностью ковра, с его устойчивостью он сопоставля- ет собственные страхи, в сплетении арабесок вычитыва- ет повесть собственной жизни, извивы своей судьбы. Обратились к оракулу: в чем таинственная связь между ковром и городом, столь непохожими друг на друга. Один из н и х — з в у ч а л ответ — обладает фор- мой, которую боги придали звездному небу и орбитам, по которым кружат миры; другой служит лишь его при- близительным отражением, как и все, что сотворено рукой человека. Волхвы давно уже верили твердо, что гармоничес- кий рисунок ковра — дело божеств; такую интерпрета- цию слов оракула признали не подлежащей сомнению. Но столь же нетрудно сделать противоположный вы- вод»... Евдоксия и ее ковер — порождение фантазии писа- теля. Но каждый город во многом подобен и этой Ев- доксии, и ее замечательному ковру. Годами градостро- ители пытались выткать такой «ковер», найти такое ото- бражение городского устройства, чтобы охватить его