Мир архитектуры

вать, спрашивать... нет ориентиров, непонятны и рассто- яния. Когда от пешего движения мы отказываемся в поль- зу транспорта, дело обычно не столь уж упрощается, а нередко усложняется еще больше. Ясно, что метро- политен, словно вытаскивая нас на время из тела горо- да в свои глубины, путает истинную картину чрезвычай- но. Двухминутный перегон между двумя станциями кажется очень долгим и расстояние между ними по- верху — очень большим. Условность схемы линий упорно игнорируется, и если отрезок между кружками станций изображен коротким, то множество пассажи- ров принимает его за действительную краткость рас- стояния. Пересадки с одной линии на дру г ую поверга- ют пассажира метро в изрядное замешательство, а вы- нырнув наконец на поверхность, он все чаще оказыва- ется в недоумении перед выбором одного из множе- ства выходов. Только в силу привычности ежедневного маршрута мы обычно упускаем из вида его сложный характер, если в дело включается использование смешанного транспорта, ведь интервалы движения непостоянны, даже если все работает «как часы». Получается, что расстояние между точками А и Б в городе — перемен- ная величина. Оно то удлиняется, то укорачивается. Оно будет самым коротким, когда интервалы движе- ния минимальны, но может резко удлиниться, если в час «пик» нам придется пропустить один-два авто- буса, или поезда, или трамвая. Оно будет самым длинным, если, засидевшись далеко за полночь у дру- зей, мы выйдем на улицу, где, как назло, не видно ни одного зеленого огонька. Расстояние сокращается в ясную и теплую погоду настолько, что мы иногда поз- воляем себе несколько его удлинить, часть пути пред- почитая пройти пешком. Оно резко вырастает, если на город обрушится проливной дождь или снегопад. Вот с этой-то сложной времяпространственной ре- альностью города приходится иметь дело градострои- телям. Если географ измеряет расстояния в километ- рах, то градостроитель вынужден уподобляться опыт- ному туристу и рассчитывать его только во времени. Любопытно, что оценка «нормального» времени, за- трачиваемого на дальние перемещения, исторически менялась очень сильно с каждой транспортной револю- цией. И для Радищева и для Пушкина казалось совер- шенно естественным, что путь из Петербурга в Москву занимал неделю при самых благоприятных условиях. Уже для читателей Льва Толстого нормой для той же дистанции стали сутки, а для н а с — в о с е м ь часов ночью и шесть часов днем, если пользоваться той же железной дорогой (фактические затраты времени на перелет сэкономят не более двух часов). А вот «нор-