Византийские церкви и памятники Константинополя

— 61 — совершенно невѣроятнымъ былъ бы фактъ, чтобы борьба за старину, сдержан­ ное вѣковымп притѣсненіями стремленіе кончилось ничѣмъ, и побѣда не отра­ зилась хотя во временномъ оживленіи духовнаго содержанія искусства. Но мы имѣли уже случай показать, что въ этомъ отношеніи начало эпохи было богаче внутреннею жизнью, чѣмъ ея продолженіе, и что X столѣтіе въ своей духовной производительности рѣзко выдѣляется отъ XI вѣка, что дворцовыя школыиконо- писцевъ и миніатюристовъ не избѣгли своей обычной участи, и искусство уже съ половины этого вѣка, дѣйствительно, становится формальнымъ, принимаетъ за шаблонъ то, что подлежало бы развитію, мельчить свой идеалъ и сосредоточи­ вается въ блестящей техникѣ. Правда, разработка преданій, оторванныхъ отъ почвы двухвѣковою эпохою варварства, не могла быть столь жизненною въ области искусства, какъ напр, въ письменности, и если въ живописи она прояв­ ляется въ своеобразномъ псевдоклассицизмѣ, то въ архитектурѣ и скульптурѣ античныя и древнехристіанскія преданія сливаются съ новыми теченіями. Къ скульптурѣ замѣчается явное стремленіе къ орнаментикѣ, къ арабеску, ифигура отходить на задній планъ, уступая общему декоративному направленію, которое, однако, достигаетъ замѣчательнаго изящества. Техническая отдѣлка мраморныхъ барельефовъ X и XI вѣковъ, масса, мелкихъ фигуръ живописной композиціи и пышныя коймы — таковы сходныя черты византійскихъ работъ одновременно Южной Пталіи и Грузіи. Стремленіе къ эффекту, вмѣстѣ съ слабыми знаніями механики, заставляетъ видоизмѣнить архитектуру : вмѣсто одного обширнаго купола, церковь накрывается пятью, поднятыми на высокихъ барабанахъ; стѣны узкихъ нефовъ подняты также на цѣлый этажъ, и всему зданію приданы, такъ сказать, тѣ же, казавшіяся изящными, удлиненный пропорціи, какъ и въ жи­ вописи. Широкіе дворы съ античными портиками и пропилеями исчезаютъ; вну- треннія пространства главнаго и боковыхъ нефовъ, алтаря и пр. становятся узкими, и вмѣсто прежнихъ широкихъ стѣнъ и сводовъ живописцу приходится рисовать на узкихъ и продолговатыхъ кантахъ, или круто загнутыхъ сводахъ; множество карнизовъ, профилей, коймъ требуетъ разнообразной орнаментики, и прежнія фрески и мозаики замѣняются копіями съ миніатюръ. Отсюда много­ численность изображаемыхъ сценъ евангельскихъ, библейскихъ, Дѣяиій Апо- стольскихъ и Житій Святыхъ. Искусство становится, такимъ образомъ, болѣе и болѣе декоративно, и самая архитектура расчитана, главнымъ образомъ, на живописный эффектъ, глубину и гармонію тоновъ. Постройки церквей и монастырей въ столицѣ въ этомъ періодѣ, по пре­ имуществу, дѣло императоровъ и ихъ семей; частная иниціатива вызываетъ даже временные эдикты (въ 963 г., дѣйствовавшіе по 1003 годъ), отмѣняющіе право завѣщать имѣнія монастырямъ и строить новые.

Льву Философу (886— Спаса и въ память

911) принадлежитъ постройка двухъ монастырей во имя

жены Ѳеофано; извѣстно также, что желая почтить ея святую память, импе-