Мир искусства. Том третий. №№ 1–12. – 1900

межд у шкапам и в ъ свое й комнатѣ, гд ѣ я кажды й вечер ъ бывал ъ одинъ , раздѣваясь, и перестал ъ ходит ь съ ружьем ъ на охоту , чтобы не соблазнитьс я слишком ъ легким ъ способом ъ избавлені я себя отъ жизни" . Отъ этого отчаянія , отъ самоубіііства , снас - ло его — как ъ онъ полагает ъ — сближені е съ простыми , вѣрующпм и людьмк , съ рабочнм ъ народомъ : „Я жил ъ так ъ —т . е. въ обгцені и съ на - родомъ—год а два , и со мной случилс я пере - воротъ . Со мноП случплос ь то, что жизн ь на - шего круг а — богатыхъ , ученых ъ — не тольк о опротивѣл а мнѣ, но потерял а всякі й смыслъ . Всѣ наш и дѣйствія, разсужденія , наука , ис- кусства — вс е это предстал о мнѣ въ новом ъ значеніи . Я понялъ , что вс е это — одно ба- ловство, что искат ь смысл а въ этомъ нельзя" . „Я возненавидѣл ъ себя и я признал ъ истину . Тепер ь мнѣ все ясно стало" . Самый безхитростный , а потѳму и самый драгоцѣнный , достойны й наибольшаг о довѣ- рія изъ жизнеописателе й Л. Толстого , брат ъ его жены , С. А. Берс ъ въ своих ъ „Воспоми - наніяхъ " тоже говорит ъ объ этомъ „перево - ротѣ" 80-хъ годовъ , который будто-б ы „измѣ- нилъ всю умственну ю дѣятельност ь и внѣш- нюю жизн ь Льв а Николаевича" . • „Перемѣн а все й его личности , происшед - шая за послѣднее десятилѣтіе, въ настояш,ем ъ смыслѣ полная и -коренная. Измѣнилас ь не только его жизн ь и отношені е ко всѣмъ лю- дямъ и ко всему,';^живому , но измѣнилас ь и вся мыслительна я его дѣятельность . Весь Левъ Николаевичъ сдѣлался олицетворенною идеею^любви къ ближнему". Столь-ж е опредѣленн о свидѣтельство жены его, графин и Софь и Андреевн ы Толстой : „Если бы ты знал ъ и слышал ъ тепер ь Лёвочку ! — писал а она брат у в ъ начал ѣ 1881 года . — Онъ много измѣнился . Онъ стал ъ христіанин ъ самый искренні й и твердый" . Трудн о было-б ы усумнитьс я в ъ стол ь

сильных ъ и достовѣрных ъ свидѣтельства-хъ, если бы у нас ъ не было источнгк а еш,е болѣе достовѣрнаго — собственных ъ художествен - ныхъ произведені й Л. Толстого , которы я в ъ супіности , отъ перваг о до послѣдняго , ничт о иное , как ъ один ъ огромны й гіятидесятилѣтнііі дневникъ , одна безконечно-подробна я „исп о вѣдь". В ъ литератур ѣ всѣхъ вѣковъ и народов ъ сдва-л и пайдетс я другоі і писатель , который обнажалъ-б ы самую частную , лич ную, иногд а ш,екотливу ю сторон у жизн н свое й съ такою великодушно ю илп бсззастѣнчиво ю откровенностью , как ъ Толстой . Онъ , кажетс я сказал ъ намъ о себѣ все , что тольк о имѣл ъ сказать , и мы о немъ знаем ъ все , что онъ самъ знает ъ о себѣ. Къ этой-т о художественно й п, слѣдователь- но, непреднамѣренной , непроизвольно й испо - вѣди нельз я не обратиться , рѣша я вопрос ъ о дѣйствительном ъ зпачсні и религіознаг о пере - ворота , происшедшаг о въ немъ въ пятидесятые , т. е. уже въ предстарче<.кі е годы его жизни . Въ первом ъ произведені и своемъ , въ „Дѣт- ствѣ, Отрочествѣ иЮности",книгѣ, написанно й двадцатилѣтним ъ юношей , разсказывает ъ онъ свои еіце свѣжія воспоминані я изъ четырнад - цат и — или пятнадцатилѣтняг о возраста . „Въ продолжені и года , во врем я котораг о я вел ъ уединенную , сосредоточенну ю в ъ са - мом ъ себѣ, моральну ю жизнь , вс ѣ отвлечен - ные вопрос ы 0 назначені и человѣка, о буду - щей жизни , 0 безсмерті и души уже предста - вилис ь мнѣ ; и дѣтскій слабыі і умъ мой со всѣмъ жаром ъ неопытност и старалс я уяснит ь тѣ вопросы , предложені е которых ъ состав - ляет ъ высшу ю ступень , до которо й может ъ достигат ь умъ человѣка". Однажд ы весенним ъ утромъ , помога я слугѣ Николаю выставлят ь рамы на окнахъ , почув - ствовал ъ онъ внезапну ю радост ь и умилені е христіанскаг о самопожертвованія : „Мнѣ хотѣлось измучиться , оказыва я эту услугу Николаю . — „Как ъ дурен ъ я был ъ

46