Глазами природы. Том II

глазами природы

II

серия «Быть посредником» выпуск 19 Том II

замысел, тексты, творческое руководство проектом: Александр Ермолаев

дизайн, верстка и подготовка к печати: Елена Тарутина, Константин Шулика, Наталья Чунакова обработка фото и цветоделение: Андрей Шулика фото: Константин Шулика, Павел Климов, Юрий Кузнецов технический редактор: Вера Филатова Отпечатано в ОАО «Немецкая фабрика печати», 127254, Москва, ул. Добролюбова, д.2, стр.1 Тираж 1500 экз.

ISBN 978-5-903433-55-1

© Александр Ермолаев, 2011 © Издательство TATLIN, 2011 © мастерскаятаф, 2011

Москва – Ошевенск – Москва, 2011

пустяки полезное претенциозное гиперинсталляция ПРОТОФОРМЫXXI

5 7

александр ермолаев

61 83 157

3

александр ермолаев

Работы, вынесенные во второй том, роднит материальность, предметность, часто деревянность, в том числе крашеная. Возникали они параллельноодновременно с графическими, живописными. Чаще они объемные, но случаются и почти плоские, малорельефные. Сюжетно это также портрет, пейзаж, интерьер или нечто бессюжетное. В целях организации разнообразного материала работы можно разнести на три блока: 1. пустяки; 2. те, что могут украсить жизнь, полезные; 3. претендующие на какуюто значимость, претенциозные. Большинство деревянных объектов сделано с помощью и в соавторстве с Юрием Кузнецовым.

5

пустяки

Труба. Подъемный материал. 1991. Медный лист, h 60 см.

пустяки

«Букет». Подъемный материал. 1991. Электрический провод, h 42 см.

9

«141». Подъемный материал. 1979. Металл, 40х60 см.

пустяки

«Дорога». Подъемный материал. 1991. Металлическая арматура, 35х80 см.

11

Обручи. Подъемный материал. 2007. Еловый прут, 50х60 см.

пустяки

«Мысли о Э. К.». Подъемный материал. 1991. Доска еловая, 80х35 см.

13

«Параллели I». 1991. Базарные фанерки, 80х35 см.

пустяки

«Параллели II». 1991. Деревянные «обломки», 80х35 см.

15

«Завод». 1991. Деревянные клавиши на крашеной фанере, 42х58 см.

«Бронзовая насыпь». 1988. Обрезки деревянные, бронзовка, 45х60 см.

17

«Настил». 1999. Деревянные щепки на доске, 20х90 см.

пустяки

«Темный подбор». 1999. Обрезки деревянные на доске, 35х90 см.

19

Средовые объекты. Модели. 2005. Ольха, h до 80 см.

21

Средовые объекты. Реализации в д. Веретьево, Подмосковье. 2005. Сосна, ель, h до 6 м.

пустяки

23

Средовые объекты. Реализации в д. Веретьево, Подмосковье. 2005. Сосна, ель, h до 6 м.

25

Средовые объекты. Реализации в д. Веретьево, Подмосковье. 2005. Береза, сосна, ель, h до 6 м.

27

Средовой объект. Модель. 2006. Ольха, h 60 см.

Средовой объект. Модель. 2006. Ольха, h 55 см.

29

Средовой объект. Реализация в д. НиколоЛенивец, Калужская обл. 2006. Ель, h до 6 м. (стр. 30–34)

пустяки

31

название работы материал, размер, год

33

«Последыш I». 2007. Ольха, h до 80 см.

пустяки

«Последыш II». 2007. Ольха, h до 80 см.

35

«Последыш III». 2007. Ольха, h до 80 см.

пустяки

«Последыш IV». 2007. Ольха, h до 80 см.

37

«Последыш V». 2007. Ольха, h до 80 см.

пустяки

«Сгусток». 2007. Ольха, береза, h 60 см.

39

«Сомневающиеся». 2000. Ольха, h 50 см.

пустяки

«Крашеные». 2001. Ольха, h 45 см.

41

«Надпиленный». 2001. Ольха, h 55 см.

пустяки

«Тронутый». 2002. Ольха, h 60 см.

43

«Траченые». 2002. Ольха, h 45 см.

пустяки

«Обрезки». 2003. Осина, h 25 см.

45

«Рябь». 2002. Ольховый брус, h 40 см.

пустяки

«Рифленый». 2002. Ольха, h 50 см.

47

«Глядящий». 2002. Ольха, h 70 см.

пустяки

Торс «татуированный». 2002. Ольха, h 45 см.

49

Торс «бывалый». 2003. Ольха, h 60 см.

пустяки

Торс «невинный». 2003. Ольха, h 45 см.

51

«Балясина». 2000. Ольха, h 50 см.

«Буратино». 2009. Сосна, ольха, h 55 см.

53

«Букет». 1984. Клавиши рояльные, L 45 см.

пустяки

55

«Зона». 2008. Еловая доска, металлические останки, L 70 см.

пустяки

57

«Сплетень». 1999. Ольховые ветви, d 110 см.

пустяки

59

полезное

Торс «сомнительный». 2001. Ольха, h 45 см.

полезное

Торс «уверенный». 2003. Ольха, h 45 см.

63

Торс «юный». 2001. Ольха, h 45 см.

полезное

«Матриархат». 2004. Ольха, h 40,50,70 см.

65

Торс «каннелированный». 2003. Осина, h 45 см.

полезное

Торс «полосатый». 2003. Ольха, h 50 см.

67

«Столбы крашеные». 2004. Ольха, h 50 см.

полезное

«Валик». 2004. Ольха, h 50 см.

69

Столик «нетривиальный». 1976. Сосновый брус, доска, h 90 см.

полезное

Стул «посвящение Ритвелду». 1976. Сосновая доска, брус, h 80 см.

71

Лавка «Полкан». 1989. Половая доска б/у, h 90 см.

полезное

73

Подставка под бытовые мелочи. 2001. Осина, бензопила, h 90 см. Табуреты. 2001. Осина, бензопила, h 40,60 см.

полезное

75

Стул, диванчик. 2001. Ольховые стволы изпод топора, доски сосновые, h 90 см.

полезное

77

Столик декоративный. 2001. Ольха, брус, сосновая доска, h 100 см.

Стеллаж «покосившийся». 2003. Доска сосновая, соединение «ласточкин хвост», в партнерстве с фирмой «Мебельдо», h 150 см.

79

Консоль мебельная II 2003. Комбинированное дерево, h 80 см.

полезное

Консоль мебельная I. 2002. Комбинированное дерево, h 80 см.

81

претенциозное

83

Псевдоархитектон. 1984. Дерево, обрезки, h 45 см.

претенциозное

85

Портрет дизайнера Бва. 1984. Крашеное дерево, h 55 см.

87

Портрет ТАФа. 1982. Крашеное дерево, элементы мебели, h 80 см.

претенциозное

89

Портрет дизайнера Зва. 1984. Крашеное дерево, обрезки, 80х35 см.

претенциозное

Автопортрет. 1984. Крашеное дерево, 55х90 см.

91

Производственный пейзаж. 1985. Крашеное дерево, 60х60 см.

Морской пейзаж. 2002. Выбеленное дерево, брусья, 100х100 см.

93

Складень. 1966. Крашеные створки шкафа, 70х80 см.

претенциозное

«Окно». 1984. Крашеное дерево, 35х80 см.

95

Столб. 1965. Крашеная ель, h 55 см.

претенциозное

Винты. 2002. Ольха, h 65 см.

97

«Застраховано во взаимном обществе». 1991. Знак латунный на холсте, 70х80 см.

претенциозное

«Брызги шампанского». 1991. Диск граммофонный на бархате, 70х80 см.

99

«Лобное место». 1991. Металлический предмет уплощенный, 80х70 см.

претенциозное

«Облако». 1991. Фрагмент деревянной резьбы на холсте, 80х35 см.

101

«Совместность». 2005. Половая доска, ольховые дощечки, h 55 см.

претенциозное

103

«Поросль». 2005. Половая доска, ольховые дощечки, h 50 см.

претенциозное

105

Брус выемчатый. 2006. Осина, h 60 см.

претенциозное

Брус насверленный. 2006. Осина, h 80 см.

107

«Татуированные». 2007. Осина, h 110 см.

претенциозное

109

Брусья «порезанные». 2007. Осина, h 90,100,115 см.

претенциозное

«Колонна». 2006. Осина, h 120 см.

111

Сдержанные брусья. 2004. Ольха, h 50 см.

претенциозное

113

«Ласточкин хвост I». 2003. Осина, h 35 см.

претенциозное

«Ласточкин хвост II». 2003. Осина, h 35 см.

115

«Скорпион». 2005. Осиновые дощечки, h 100 см.

претенциозное

«Землемер». 2005. Ольха, ласточкин хвост, h 65 см.

117

«Окно в Коктебеле». 2001. Стиральная доска, подъемный материал, 65х67 см.

«Окно в Дедеркое». 2002. Стиральная доска, подъемный материал, 65х67 см.

119

«Мозаика». 2006. Подъемный материал на бархате, 35х80 см.

претенциозное

«Лягушки». 2006. Подъемный материал на доске, 35х80 см.

121

«Франция». 2005. Фрагменты мебели на бархате, 35х80 см.

претенциозное

«Италия». 2005. Деревянные фрагменты на бархате 80х70 см.

123

«Случай в воздухе». 2007. Крашеный пространственный рельеф, h 90 см.

претенциозное

«Случай в магазине». 2007. Пространственный рельеф, h 60 см.

125

«Бывшие санки». 2006. Деревянный рельеф, 60х70 см.

претенциозное

«Центрифуга». 2006. Крашеные деревянные фрагменты в ящике, 45х50 см.

127

«Экспозиция». 2006. Крашеные деревянные рамки на дверном полотне, 45х80 см.

претенциозное

«Зеркало». 2006. Крашеный металлический рельеф на деревянной панели, 60х50 см.

129

«Дорога на Север». 2005. Мебельные фрагменты на фанерном полотне, 160х40 см.

претенциозное

131

«Кухонная полка I». 2007. Деревянные фрагменты на доске, 120х50 см.

претенциозное

133

«Кухонная полка II». 2008. Деревянные и металлические фрагменына доске,120х35 см.

претенциозное

135

«Проект стола». 2009. Крашеное дерево, 50х70 см.

претенциозное

137

«Башня». 2009. Крашеное дерево, h 60 см.

претенциозное

«Рельеф с граблями». 2009. Деревянные и металлические фрагменты на доске, h 105 см.

139

«Архитектон». 2009. Крашеный деревяный подбор, h 70 см.

претенциозное

141

«Небо». 2009. Крашеный деревянный рельеф, 110х41 см.

претенциозное

«Вода». 2009. Крашеный деревянный рельеф, 110х41 см.

143

«Земля». 2009. Крашеный деревянный рельеф, 110х41 см.

«Мироздание», триптих. 2009. Крашеные деревянные рельефы.

145

«Клавиши». 2009. Крашеный деревянный рельеф, 80х80 см.

претенциозное

«Утопленное». 2009. Бытовые мелочи, доска, 70х20 см.

147

«Посвящение Татлину». 2010. Рамка деревянная, металл, 40х60 см.

претенциозное

«Посвящение Малевичу». 2010. Крашеное дерево,30х60 см.

149

«Посвящение Родченко». 2010. Дерево на клиньях, 35х35х30 см.

претенциозное

151

«Посвящение Мейерхольду». 2010. Дерево, металл, 25х15х5 см.

претенциозное

«Посвящение Маяковскому». 2010. Деревянный ящик, металл, 25х40х15 см.

153

«Посвящение Леонидову». 2010. Деревянный подбор, h 80 см.

претенциозное

«Башня В. Т.». 2009. Дерево, h 90 см.

155

гиперинсталляция «ПРОТОФОРМЫXXI» в музее архитектуры им. А. Щусева. Москва. 2007

157

159

гиперинсталляция ПРОТОФОРМЫXXI

Александр Ермолаев гиперинсталляция ПРОТОФОРМЫXXI

Экспонированы работы последних нескольких двухтрех лет. Жанры их неопределенны, время появления замыслов расплывчато, материалы различны, но податливые, компоненты бросовые. Работы не «воплощают» какиелибо замыслы, проекты, возникают нечаянно, непреднамеренно в связи с непосредственными, чувственными реакциями на звучащие голоса материалов природы или молчаливые артефакты. Значимые характеристики показываемых работ – эскизность, прямолинейность, естественность, простота, брутальность, роднящие их с явлениями архаического, докультурнрго времени. Ощущение архаичности работ, дополненных объектами коллекций и фото, усилено нечаянностью их соединения в гиперинсталляцию в суперархаическом пространстве средневековых палат, в прошлом Аптекарского приказа. Александр Ермолаев – архитектор, дизайнер, художник, педагог, профессор кафедры «Дизайн архитектурной среды» Московского архитектурного института – Государственной академии, член творческих Союзов, руководитель творческой студии «мастерская-таф». Большинство недавних работ сделано с помощью учеников и единомышленников из «мастерскойтаф»: Константина и Татьяны Шулика, Ларисы и Павла Климовых, Юрия Кузнецова, Марины Соколовой, Светланы Тарасовой, Ольги Халдеевой, Николая Белова.

161

гиперинсталляция ПРОТОФОРМЫXXI

Александр Панов, искусствовед

Фигура Учителя, обожаемого и всесильного гуру, мастера, окруженного восторженными учениками, както постепенно вышла из культурной моды  может быть, изза отсутствия самих мастеров. В пластических искусствах на ум сегодня приходит только одно имя  Александр Павлович Ермолаев, архитектор, дизайнер, художник, профессор МАрхИ и руководитель «мастерскойтаф» (ТАФ  «Театр архитектурной формы»), существующей с 1979 года сначала в качестве студенческого кружка, а ныне  независимой группы единомышленников. «Тафовцы»  это творческая коммуна, вместе выезжающая на пленэры, совместно работающая над выставочными проектами, построенная по принципу взаимообучения и взаимообогащения (в креативном смысле). Но лидирует в ней Ермолаев со своей неуемной энергией и какойто мистической Энергетикой. И его нынешняя персональная выставка в Аптекарском приказе Музея архитектуры сделана, прежде всего, как наглядное пособие для учеников и коллег. Хотя интересна, безусловно, самой широкой аудитории. Жанр экспозиции под названием «ПротоформыХХI» (имеется в виду наступивший век) сам автор определил словом «гиперинсталляция». Это, в самом деле, нагромождение очень разнородных предметов  живописи, графики, деревянных скульптур, ассамбляжей, фотографий, предметов из коллекции художника,

163

вроде ковриков с лебедями, гипсовых кошек, старинных бутылок, народных игрушек. Но все вместе собрано в единое пространство, да так, что ни убавить, ни прибавить. Бывают выставки, которые невозможно описать, которые не зафиксирует фотоаппарат с его сегментированной оптикой, которые даже мало видеть  их нужно чувствовать, их нужно «проживать». Такие выставки случаются крайне редко, и ермолаевская  из таких. Тут не имеет смысла подолгу стоять перед каждой работой (хотя минималистическая абстрактная графика Ермолаева совершенна по композиции и сочетанию цветовых пятен, чернобелые архитектурные снимки выразительны и точны, инсталляция с конторкой с выдвижными ящиками неожиданна и остроумна). Экспозицию следует воспринимать как цельное построение, как одно распространенное высказывание, как органическую структуру, в которую полностью погружаешься. Сам Ермолаев сравнивает свою выставку с лесом, который, как известно, можно не увидеть за реальным деревом. Он предлагает отказаться от ученых интерпретаций (вот счастьето для арткритика!), даже разрешает забыть по выходе конкретные вещи, но сохранить свои ощущения. Если, конечно, они возникли. При этом экспозиция профессионально выверена, экспонаты тщательно подобраны, а средневековые каменные своды Аптекарского приказа помогают жить странным ермолаевским произведениям, балансирующим между архаикой и футуристичностью. Органические, естественные, обращенные к первичным матрицам даже не сознания, а чувствования (оттогото «протоформы») работы, тем не менее, впитали в себя весь «джентльменский набор» эстетики XX века. Тут находишь отголоски «проунов» Эль Лисицкого, мусорных скульптур Роберта Раушенберга, попартистского минимализма Джаспера Джонса, искусства наших ветеранов

гиперинсталляция ПРОТОФОРМЫXXI

андеграунда вроде поэта коммунальной обыденности Михаила Рогинского или «эколога»деревянщика (но не «деревенщика») Андрея Красулина. И не понимаешь, как можно столь плавно и естественно соединить наивный китч с провинциального рынка, советские жестяные таблички вроде «Стой! Запретная зона» или «Не работай с верхних ступенек приставной лестницы», чистейшую, невесомую графику, тяжелые деревянные ассамбляжи, камни и старые деревенские чайники. Ермолаеву это както удается. И в итоге получается очень легкая, парящая, совершенно не перегруженная и не распадающаяся на части выставка. Символом которой может служить обструганная одинокая коряга, повешенная на потолочном крюке прямо на входе. В этом пронзительном аскетизме весь Ермолаев - творящий искусство из ничего. Ну, выкрасил в красный цвет фанерный подиум, ну, поставил его острой диагональю, заполнил деревенской посудой, над которой опять висят какието свившиеся деревяшки. Но оторваться от этого сооружения (композиции? инсталляции? декорации?) решительно невозможно. Даже анонимная наивная живопись и безвкусные коврики тут начинает жить какойто новой, кажущейся самоочевидной и бесценной жизнью. Кажется, что задачей этого проекта для Ермолаева и было продемонстрировать свое мастерство  колористарисовальщика, знатока фактур и материалов, талантливого экспозиционера, неординарного скульптора, валоризатора неценного. Выставка  школа для студента и удовольствие для зрителя. И если это лес, то не темная чаща, а березовая роща, продуваемая майским ветерком. «Тафовцы» вне зависимости от возраста называют своего лидера «Палычем». Есть такая серия мороженых продуктов (пельменей, вареников, пирогов)  «От Палыча». Комбинатор Ермолаев предъявляет свою кулинарию  небесную, а не плотскую. И свежайшую, а не из холодильника. Искусство «от Палыча».

165

167

Светлана Вязьмина, студентка II курса дизайнерского колледжа Проницаемое, свободное, не нагроможденное, эскизное пространство; будоражащая, захватывающая фактура белых кирпичных стен и сводов; потрясающая игра светотени; мощные, архаичные, брутальные деревянные узлы; сочная, чувственная живопись; таинственные, тихие, метафизичные рельефы; стройные архитектоны; сдержанные, тихие, стильные, острые фотографии; «доморощенные», наивные коврики… Конечно, можно сказать и так. Можно сколь угодно долго говорить о простоте, легкости, ясности и гармонии; о двойственности, граничности, естественности и тонкости; о мощи, глубине, взрыве и вибрации; о духе русского Севера. Но этого недостаточно. Это исповедь, откровение  крик души. Нахлынуло, пробило, прорвало... Какимто совершенно непостижимым образом, через SE, кажется, поняла...

гиперинсталляция ПРОТОФОРМЫXXI

Весь мир как на ладони. Его можно потрогать, пощупать, увидеть, почувствовать и даже попробовать на вкус. Пропустить через себя, через каждую пору, каждую клеточку своего тела. Вырваться, наконец, из своего кокона  темного и спокойного убежища, продрать слипшиеся веки и закружиться в ритме нового времени, свежего дыхания жизни. Позволить порыву ветра подхватить себя и приподнять над верхушками деревьев. Родиться заново. Заново сделать первый глоток воздуха, раздирающий легкие, и пронзительно закричать; заново открыть глаза и увидеть заново; заново почувствовать себя беспомощным, уязвимым и захлебнуться плачем; заново стать непосредственным и наивным, открытым и откровенным; заново не быть черствым, глухим и слепым, упрямым и ленивым, не быть безразличным, неучаствующим, холодным, нечувствующим, скованным; заново стать свободным, диким куском природы, единым, неразрывным с ней организмом; заново радоваться ласковому весеннему солнцу; молодой зелени, пробивающейся сквозь маленькую трещинку в асфальте; первому пушистому девственному снегу; небу; теплому летнему дождю; кудрявым причудливым облакам. Трепетать, умиляться, улыбаться и замирать.

169

Наталья Бурова, архитектор Бог дал мне прикоснуться к миру Ермолаева через своего ребенка, учившегося у него в студии «Старт» в 80е годы. Это прикосновение дало мне точку отсчета реальности, когда восторг, когда счастье, когда ты чувствуешь, что дышишь, когда омыты глаза, когда ты начинаешь прозревать, когда чувствуешь, что это настоящее. Это состояние можно сравнить с тем, которое переживал в некоторых местах, где море, где тебе было хорошо, где настоящее природное, куда тебе хочется возвращаться.

Когда мне хочется вспомнить чтото настоящее, возвращаюсь в 83 год, на выставку в центре технической эстетики на Тверской, в 90й год к акварелям в галерее «На Солянке»,  каждый раз это было ощущение счастья от восприятия настоящих вещей без чешуи. Чешуя снята.

171

Андрей Блокин, дизайнер Александр Павлович обладает удивительным свойством – ему удается создавать образования, сходные по многослойности, насыщенности, связям с природными. Его гиперинсталляция в определенный момент начинает жить своей жизнью, как кусок природы, и излучать свою энергетику – слово затасканное, но без него объяснить это очень трудно. В экспозиции находишься как внутри природы и чувствуешь проплывание облаков, шелест осоки, деятельность

жучковчервячков, все связано друг с другом, все живет своей позитивной жизнью, все пульсирует. Пространство экспозиции рождает острое ощущение одновременности пребывания в мире архетипов, в мире вечности и в мире выставочной изменчивости, мимолетности.

173

Владимир Кузьмин, архитектор У меня Кузьма растет, десятилетний оболтус, завтра приведу его сюда – больше некуда. Модильяни ему неинтересен, на египетские слепки смотреть не хочет, в театр не ходит – а вот сюда пойдет: «подышать гдето надо».

175

Светлана Тарасова, архитекторпедагог Я бесконечно благодарна Палычу за то, что он помог мне почувствовать себя художником, так как альтернативой было продолжать мучиться, ощущая свою несостоятельность – сейчас я свободна. Работы SE 2006 года – это врачебное искусство: промывает глаза. Видишь эти чистые, безумные цвета – чувствуешь, как московская грязь, обиды сложных отношений с окружающими испаряются. Отмечу одну поразившую меня работу. Это черная дорога. Но она не просто черная, она сделана газовой сажей, и эта газовая сажа предъявляет себя, обнаруживает свою особость, не заявляя свое доминирование над сюжетом, над формой. Для меня это чудо.

177

Лариса Климова, архитекторпедагог У А.П. удивительная способность быть сверхвнимательным к жизни, способность видеть, чувствовать все, все включать в круг своего интереса: и куски дерева, и обломки металла, и наивные коврики, и всех нас – самый нелегкий материал. Я счастлива оттого, что стала его материалом, материалом художника. Мне встретился учитель, открывающий мудрость жизни, пути возможного движения, являющий собой постоянно несущийся ветер – то мягкий, ласковый,

то шторм, то град! Быть рядом с этим  значит, ощущать истину жизни, значит, открыть для себя красоту естественных художнических жестов. То, что он делает, невозможно охватить, невозможно описать, его движение невозможно остановить, невозможно овладеть его умением видеть то, что заложено природой в учениках. Мы, тем не менее, рядом с ним, вслед за ним стремимся открывать в себе и в них художников, на это ориентирована наша педагогика.

179

Татьяна Шулика, архитекторпедагог «Пространство  как пространство жизни в древних стенах, и сложно, и свободно, и легко дышать. Предметы, вещи  вещие, немые свидетели тайн, света, тишины. Изделия корявые, смешные в своих соседствах странные, стоят, молчат или летят кудато как живые. Картины – следы иных времен, знакомые сейчас, но с так и неразгаданною тайной, о которой кричат порой, хотя всегда молчат; и чернобелые, большие фрагменты жизни,  фото сараев, стен и бревен, говорящие о том, какой должна быть жизнь вокруг; а вместе все – не выставка и не отчет о творческом пути,  сам путь, который каждый, кто сюда придет, пройдет, увидит и поймет, зачем он шел и что увидел и нашел: движенье и покой, свет, тень, пространство и фрагмент... Стой и смотри, волнуйся и гори, в смятеньи, маяте, к границе на пути».

181

Евгений Асс, архитектор Первое, что мне хочется сказать, что Аптекарский приказ давно уже стал местом родным для выставки Ермолаева. Он здесь работал в качестве дизайнера, но своих вещей не выставлял. Я с трепетом вспоминаю выставку Константина Мельникова, которую он организовал таким образом, что самого старика Мельникова я не помню, а образ выставки остался. Мне кажется это большой удачей. Скажу, вовторых, что выставка полна духом Ермолаева, его мироощущением, его личностью. Здесь показаны работы очень разного времени, но невозможно провести демаркационную линию между работами прошлого и современными. Пожалуй, я не знаю в наше время художника, обладающего большей последовательностью и неизменностью устремлений, и надо быть чрезвычайно тонким аналитиком, чтобы ощутить в некоторых чувствах 1966 года отличия от чувств 2007! По прошествии 40 лет они, может быть, уточнились.

Наконец, замечу, что несмотря на заявление А.П. о том, что его не интересуют ни политика, ни идеология, ни даже нравственность – а лишь одна пластика, искусство Ермолаева обладает, в отличие от многих других явлений в современном искусстве, исключительной глубиной нравственной позиции, которая заключается в его обращенности к некоему метафизическому феномену подлинности. Пожалуй, в нашем современном искусстве не найдешь фигуры с такой сильной гуманистической интонацией. Эту глубокую, возвышенную нравственную позицию А.П. какимто чудесным образом транслирует своим славным птенцам, студентам, ученикам.

183

Дмитрий Фесенко, архитектор, главный редактор журнала «Архитектурный вестник» Пространство Аптекарского приказа вобрало в себя едва ли не все жанры, культивируемые А. Ермолаевым вместе с «тафмастерской»: помимо заявленной инсталляции это и дизайнобъекты, и скульптура, и живопись, и фото, и коллекционные артефакты – от расписных ковриков с «тремя грациями» в жанре «наивного искусства» до предметов народной утвари и совковых объявлений запретительного характера. Надо сказать, что далеко не всегда такая привычная жанровая специализация – инсталляция/скульптура/живопись/ дизайнобъекты – срабатывает применительно к ермолаевским работам: подвешенная к своду скручивающаяся вокруг своей оси деревянная оглобля или, скажем, киот с деревянными же врезкамиинвенциями по внутреннему периметру – это что: скульптура? инсталляция? объект дизайна? Композиционным центром выставки оказывается фанерный помост в виде красного клина с экспорядом посуды из тафовской коллекции, представительствующей от «структур повседневности» русской провинции, вперебой с рукодельными чуркамичурбаками. За ним – инсталляционные мизансцены, центральную составляет деревянная каннелированная колонна, едва не утратившая самость благодаря многочисленным грубым «перерубам»  жесткая метафора судьбы

гиперинсталляция ПРОТОФОРМЫXXI

традиционной культуры и искусства в ХХ в. Впрочем, сам автор исходил здесь не из символических, а сугубо формальных оснований – как следует из прессрелиза выставки, «работы возникают нечаянно, непреднамеренно, в связи с непосредственными, чувственными реакциями на звучащие голоса материалов природы или молчаливые артефакты». Чуть далее – артобъекты на стыке скульптуры и живописи с изобретательным включением objets trouves – от фортепианных внутренностей до кухонного скарба. Контррельефная основа пресуществляется с помощью цвета, задающего не только психоэмоциональную атмосферу, но и главную тему. Рядом – фотофиксация новоприобретенного и перестроенного тафовцами ошевенского архитектурного объекта, жилого дома. Старый сруб с частично сохранившимся перекрытием (на устроенной антресоли оборудована жилая келья) приспособлен под «театр света», представляющий собой большое двусветное пространство для отправления общественных функций – скорее перформансов, нежели партхозактивов, точечностохастически освещенное сквозь наполовину заложенные – по горизонтали/вертикали – проемы.

185

Наконец, ермолаевская живопись – доведенная до «нуля формы» и локального трехцветия или вовсе монохромная. Тут же для сравнения вывешен чистый лист ватмана как идеальнотипический образец, лабораторно чистый эталон contemporary art. У посетителя, знакомого с классикой искусства ХХ в., не может не возникать попеременных ассоциаций с натюрмортами Д. Моранди и «окнами» И. Чуйкова, постановками Л. Невельсон и ассамбляжами Ф. Гери (в последнем случае все больше переведенными в городской масштаб). Это может служить дополнительным свидетельством того, что искусство ХХ в. все перевязано между собой – «взаимозависимо». Выставка вбирает работы трехчетырех десятилетий творческой деятельности А. Ермолаева. Казалось бы, самое оно проследить «эволюцию творческого метода». Ан, нет – пожалуй, что и не наблюдается такой эволюции, не членится она на «розовые» и «голубые» периоды. Выработан развитый набор канонических схем, варьируемых в рамках, определенных самим автором. В этойто внутренней антиномии, соединении несоединимого – автор/канон – и состоит обнаруживаемый и декларируемый SE поразительный

гиперинсталляция ПРОТОФОРМЫXXI

симбиоз, если воспользоваться антропологической терминологией, «холодной», архаической, культуры и «горячей», современной – иначе говоря, редкостная цельность и определенность художественного мировоззрения. Сегодня исследователи все чаще обращают внимание на прорыв архаического начала, мифологических структур в культуру и искусство ХХ столетия – по Н. Бердяеву, Нового Средневековья. Причем речь идет не только об архитектуре сталинской, гитлеровской или муссолиниевской, воскрешающей архетипику «безмолвия», свойственную восточным деспотиям, но и модернизма, как старого, так и новейшего – имеются в виду пещерные эффекты аэропорта Кеннеди Э. Сааринена и капеллы Роншан Ле Корбюзье, адаптированносовременные версии мегалитических сооружений П. Маркли или П. Цумтора, не говоря уже о виртуозном «вживании в образ» Ж. Нувеля в его Музее на набережной Бранли. Творчество А. Ермолаева и тафмастерской практически без зазора вписывается в данную историческую логику взаимосвязи язычества и современности, является едва ли не идеальным ее примером – первоначально это имело место, так сказать, на дологическом уровне, в последнее десятилетие – ими же вполне отрефлектировано.

187

189

191

на предыдущих разворотах (стр. 188–191): Инсталляция «ПОРТРЕТ УЧИТЕЛЯ». Аптекарский приказ. 22 мая – 15 июня, 2011.

«Неявное». 2009. Бытовые мелочи, доска, 90х25 см.