Функция, форма, образ в архитектуре

Функция, форма, образ в архитектуре

девиза, гласил: «Вновь можно учиться у традиции и связывать свои работы с утон ­ ченными и прекрасными произведениями прошлого» 64 ). В связи с обсуждением вы ­ ставки Ч. Дженкс провозгласил как приз ­ нак общности постмодернизма «двойное кодирование» зданий — все они, по его мнению, частично псходят от «современ ­ ной архитектуры», частично — от чего-то иного. Вряд ли подобное уточнение внес ­ ло ясность. Дженкс, однако, дополнил его перечнем архитекторов, которые, по его мнению, образуют «главную школу» пост ­ модернизма, выражающую его намерения с наибольшей чистотой. В этот перечень вошли американцы Филипп Джонсон, Ро ­ берт Вентури, Чарлз Мур, Роберт Стерн, испанец Рикардо Бофплл, англичанин Джон Стерлинг, австриец Ханс Холляйн. С оговорками причислены туда же италья ­ нец Альдо Росси и люксембуржец Леоп Крие, «относящиеся с подозрением ко все ­ му американскому» 65 . Наверное, Дженкс — не источник истпн в последней инстанции, даже и в том, что касается постмодерниз ­ ма, по его предложение дает хоть как-то определенную основу для конкретного ана ­ лиза принципов нового направления. Их мы и попробуем выявить па основе прак ­ тики лидеров, названных Дженксом, и их теоретической рефлексии. Наиболее четко формулируются пост ­ модернистами негативные позиции, осно ­ ванные па жесткой критике методов и ре ­ зультатов, достигнутых «современной ар ­ хитектурой» (так легко и весело топтать вчерашних идолов!). Впрочем, трезво взглянуть па этот предмет было, нет сом ­ нений, полезно. Где-то в истоках «совре ­ менную архитектуру» питали устремления к гуманным целям и утверждению человеч ­ ности вопреки давлению капиталистичес ­ ких общественных отношений. Принцип единства красоты и добра — ас ним и эти ­ ческий критерий правдивости — легли в основу ее творческого метода. Внутренняя противоречивость направления определя ­ лась, однако, уже тем, какую истину хоте ­ 212

ли увидеть за «правдивостью». Ее пе за ­ ключала в себе социальная реальность и ее искали вне этой реальности, но не в на ­ учно обоснованных перспективах ее преоб ­ разования, а в зыбкой произвольности уто ­ пий. Подстановка неких воображаемых фантомов па место социальной действи ­ тельности эпохи вела к постепенному сме ­ щению всех основных понятий «современ ­ ной архитектуры». Этическое в ней стало замещаться и вытесняться эстетическим, устремление к упорядочению пространст ­ венной организации жизни — поисками самоценпоіі формы, техническое обособля ­ лось от человеческого, противопоставля ­ лось ему. Было просто неизбежно, что заряд ан ­ тибуржуазного бунтарства, заложенный в «современную архитектуру» ее пионерами, однажды обратил свое действие внутрь, разрушая переродившуюся структуру идей, ценностей и навыков. Волна критики обна ­ жила иллюзорность утопических целей на ­ правления, беспочвенность его жизнестро ­ ительных и морализующих притязаний. Подчеркивалось несходство с жизненными реальностями тех умозрительно упрощен ­ ных моделей, на которые оно ориентирова ­ лось. Критиковали «слева», отвергая кон ­ структивное начало «современной архитек ­ туры», ее идеи упорядоченности, ее рацио ­ нализм; критиковали «справа», вменяя ей в вину утопические попытки выйти за рам ­ ки «системы»; набрав инерцию ниспровер ­ жения, рушили заодно веру в значение профессиональной культуры зодчества во ­ обще (впрочем, до этой последней край ­ ности, как мы увидим ниже, дошла не вся «главная школа» постмодернизма)... До ­ верие к настоящему было подорвано, упо ­ вания на будущее (в которых искала само ­ оправдания «современная архитектура») казались наивными до идиотизма в ситуа ­ ции, когда — по предсказаниям «Римско ­ го клуба» — будущего пе предусматрива ­ лось. Оставалось прошлое — несомненность классики, привычность местных традиций. Табу, наложенные «современной архитек ­