Функция, форма, образ в архитектуре

Функция и форма

(хотя то, что текст трактата неоднократно переписывался в средние века, когда его содержание вряд ли было понятным, долж ­ но свидетельствовать о давней славе). Од ­ нако с момента второго рождения — типог ­ рафского издания 1484 г., осуществленно ­ го итальянскими учеными-гуманистами, трактат воспринимался как откровение, воплотившее все богатство и глубину ан ­ тичной мысли. Витрувианство, канонизи ­ ровавшее текст, закрепляло не столько мысли, вложенные в него автором, сколь ­ ко их понимание и толкование людьми иной культуры. Пожалуй, наибольшее влияние на умы людей нового времени имела извлеченная из контекста трактата «триада» — firmitas, utilitas, venustas (прочность, польза, кра ­ сота) 7 . Формула эта истолковывалась в соответствии с типом мышления, характер ­ ным для европейской культуры со времен Ренессанса. Строились умозрительные мо ­ дели действительности, образованные как суммы дискретных, завершенных в себе элементов. Подобной моделью обернулась и витрувианская «триада» (можно сомне ­ ваться, что именно так представлял себе единство зодчества сам Витрувий). В этой метафизической формуле прочность — свойство, объективно присущее материаль ­ ной структуре объекта, сопрягается с раз ­ личными категориями ценностей (цен ­ ностью утилитарной — «польза» и цен ­ ностью эстетической — «красота»). Традиционное привыкание к этому ли ­ нейному ряду разноплановых категорий, освященному авторитетом античной мыс ­ ли, закрепило механистическое представ ­ ление о пользе и красоте как свойствах собственно объекта. Логическим развити ­ ем такого представления стали попытки связывать пользу и красоту с материаль ­ ной субстанцией — различными элемента ­ ми произведения архитектуры. Так появи ­ лась классификация частей здания на функциональные, конструктивные и деко ­ ративные. Классификация переносилась и на сферу архитектурной деятельности, раз ­ 13

опасение преувеличить значимость формы и стремление ограничить ее связь с функ ­ цией однозначным подчинением, неким пассивным вариантом отражения. Однако нельзя не видеть, что некото ­ рые стороны функции могут реализоваться только через целостность гармонично орга ­ низованной, выразительной формы, как, например, идейно-художественная функ ­ ция произведения зодчества. Сама форма функциональна. Да и процесс архитектур ­ ного творчества независимо от направляю ­ щей его концепции никогда не разверты ­ вается только в одном направлении — от функции к форме как конечному результа ­ ту. Практически форма как выражение упорядоченности функционального процес ­ са всегда подсказывает новые «ходы» его организации, заставляет уточнять и совер ­ шенствовать эту организацию, рождая и встречное движение мысли — от формы к функции. И все это вносит в отношения функции и формы сложную диалектич- ность, которую, впрочем, нецелесообразно сводить к неким обобщенным определени ­ ям. Она лучше всего раскрывается анали ­ зом исторических путей зодчества, допол ­ няемым анализами и конкретных приме ­ ров архитектурной мысли и ее реализации. Самый надежный подход к явлениям, свя ­ занным с жизнью общества, основывается іц рассмотрении того, «как известное яв- іЛіие в истории возникло, какие этапы в своем развитии это явление проходило и, с точки зрения этого развития смотреть, чем данная вещь стала теперь» 6 . Привычные представления во многом основываются на трактате Витрувия — эк ­ лектичном компендиуме знаний об архи ­ тектуре, выработанных эллинистической и ранней римской античностью, который соз ­ дал римский архитектор, работавший во второй половине I в. до н. э. Мы не знаем, насколько значительной была роль этого зодчего и его сочинения для развития архи ­ тектурно-строительной деятельности в Римской империи; не можем судить и о мере его творческой самостоятельности