tugendhold-hudozhestvennaia-kultura-zapada-1928x1

о примирении „красоты" с машиной, об индустриализации искусства до тех пор, пока сами рабочие не почувствуют любви и интереса к проходящим через их руки вещам, пока они не почувствуют, что это вещи — для них. Правда, выставка показала, что западно-европейская и, в частности, французская художественная промышленность сдвинулась с мертвой точки культа старины. Страстное стремление стать вровень с совре- менностью, не отстать от технического прогресса — большое ее до- стоинство, свидетельствующее об ее жизненности. В этом смысле у нее многому можно поучиться. Но это не значит, что она нашла новый стиль. Кубизм, который заметно господствовал на выставке, начиная от архитектуры и кончая лионскими шелками и ювелирными изде- лиями, вовсе еще не органическое явление, а скорее новая коммер- ческая мода. Если раньше царил цветочный орнамент, то теперь с одно- образием нового канона воцаряется орнамент геометрический, даже там, где он не соответствует ни материалу, ни назначению вещи. (Эта мания геометризации напоминает особый вид кокетства — нарочито суровым, но дорогим платьем.) Таким образом кубизм, который логи-

чески мог бы привести к заме- не эстетизма искусством кон- структивно - целесообразным, стал лишь новой разновидно- стью эстетизма. Это как раз то, чего еще не понимает Корбюзье, думаю- щий, что единственный закон машинного общества—это „эко- номия, основанная на геомет- рии", и что достаточно внести эту самую машиноподобную гео- метрию в строительство, как вся жизнь станет новой и ре- волюционной. Конечно, нет — дело не столько в архитектур- ном, сколько в социальном упо- рядочении жизни. В условиях современности можно говорить