Жизнь художника Федотова

Появилась какая-то длинная фигура в серых, грубого сукна, штанах и такой же куртке; на одной из медных пуговиц куртки висела склянка со скипидаром, и из нее торчала палочка. Это был ламповщик. Он шел, сильно сгибая ко- лени, отмеривая огромные, выученные церемониальные шаги. Лестница лежала у него на плече, согласно уставу. Он подходил к лампам, ставил лестницу, мазал фитиль скипидаром перед тем, как зажечь. Потом он марширо- вал дальше. Спали в больших спальнях, на железных койках; у каждой в головах на железной палке торчала доска с надписью фамилии. Большинство фамилий было нумеровано: „Семенов 3-й", „Богатырев 6-й", „Розанов 5-й". Держали кадетов в прохладе, кормили дурно. В столовую их водили в одних курточках по откры- тым галлереям из отдаленной части бесконечного здания, несмотря ни на какую погоду. Печки были велики, топили их жарко, но печка была в огромном зале, как заблудившаяся. Пар шел у кадетов клубом изо рта при разговоре. Гвозди на полу были зимой покрыты инеем и льдом. Зимой отпускали на праздник домой в шинелях, подбитых парусиной, и киверах с ремнем под подбородком. Ремень был украшен медной чешуей. Учились скучно, учили русскую историю, говорили о том, что русские всегда побеждают, говорили о том, что лучшее ружье у русских и что шинель, подбитая холстом, защищает от жары и холода. Учили фронту — стоять не двигаясь и итти в полном обмундировании так, чтобы штык ружья не шевелился. Секли не по субботам, а по понедельникам. Перед этим на воскресенье отпускали домой.