Византийское искусство

ной общности чувствъ и вдохновенія. Между вс ѣ ми событіями священной исторіи, мистическій смысдъ которыхъ разъясняли в ѣ рующимъ духовные пастыри, больше всего привлекали художника, къ какой бы надіонадьности онъ ни принадлежалъ, такія, которыя носили характеръ кротости и были ближе его душ ѣ , какъ напр. чудеса Іисуса Христа. Художникъ изб ѣ гадъ изображать трагическія сцены страстей Хриетовыхъ, или сцены гоненій, которьшъ подвергалась новая религія. Будучи готовы понести мученіе за Христа, в ѣ рующіе предпочитали, однако, ыен ѣ е грустныя нзо браженія п особенно любилн воспроизводить свои в ѣ рованія и надежды. Оттого такъ поражаютъ васъ, въ этихъ несовершенныхъ произведеніяхъ, трогатель ная простота и глубокая прелесть, проникающія въ вашу душу. Въ зтихъ изображеніяхъ очень часто встр ѣ чаютея мотивы, заимствованные изъ природы. Въ римскихъ катакомбахъ безлрестанно попадаются изображенія цв ѣ товъ и деревьевъ; то же самое мы видимъ и на Восток ѣ . гд ѣ царство небесное изо бражалось въ вид ѣ болыиаго сада, полнаго т ѣ ни стыхъ уголковъ и живыхъ источниковъ. «Введи ихъ, Господи — говорится о мертвыхъ въ александрійской литургіи, — въ м ѣ сто злачное, на воды покоя, въ рай радости, гд ѣ н ѣ тъ ни бо ѣ зни, ни печали, ни воздыха ній», и эти поэтическіе образы являются воспроизве денными въ Александріи на одной изъ немногихъ со хранившихся на Восток ѣ христіанскихъ фресокъ этой эпохи: художникъ, представивъ «Умноженіе хл ѣ бовъ», пом ѣ стилъ свои д ѣ йствующія лица въ т ѣ ни деревьевъ, въ позахъ, полныхъ натуральности: они вкушаютъ пищу подъ покровительствомъ Христа, и трудно при-