В защиту искусства

роман — это романтический вымысел в самом рискованном зна ­ чении этого понятия. Поэтому-то в высшей степени показа ­ тельно, что многие рабочие усмотрели в этом произведении издевательство над своей освободительной борьбой: из-за ску ­ дости художественно-изобразительных средств автора они про ­ глядели его доброжелательное отношение к рабочим. Несколько иначе, но все же сходно обстоит дело и с «Ма ­ тушкой Бертой», с которой на партийном съезде обошлись так неласково. В литературном отношении роман Гегелера выше ро ­ мана Ланда, и было бы, по нашему мнению, несправедливо су ­ дить о нем и осуждать его только по оглашенной на съезде вы ­ держке. Эти две-три фразы можно было бы спокойно, без вся ­ кого ущерба для романа, вычеркнуть, однако, право же, тут сно ­ ва есть над чем поразмыслить. Современного рабочего можно менее всего заподозрить в моральном ханжестве: он приемлет и гораздо более грубые (с точки зрения обывательской морали) вещи, чем те, какие встречаются в «Матушке Берте», но всему свое место. Представители современного искусства именно от ­ того и внушают такую сильную антипатию, что притягивают на ­ туралистические подробности за волосы; стараясь выказать от ­ вагу, которой им недостает перед лицом великих битв современ ­ ности, они проделывают среди улицы такое, что принято делать только в четырех стенах. А в общем-то, при всем достойном по ­ хвалы таланте автора и невзирая на ряд превосходных глав «Матушка Берта» все же очень уж романтическая особа: от бур ­ жуазной романтики современное искусство отрешилось ведь го ­ раздо менее, чем ему кажется. Идеал «чистого искусства» — это, вообще говоря, наследие реакционно-романтической школы, и для всякого революцион ­ ного класса этот идеал приемлем только с большими оговор ­ ками. Он по меньшей мере так же односторонен, как односто ­ ронне было нравоучительство, введенное в обиход в XVIII сто ­ летии буржуазно-революционной драмой. Если у эстетических воззрений современного рабочего класса и в самом деле болта ­ ется еще на затылке моралистическая косичка, то стыдиться ее нечего. Можно сослаться в этом случае на молодого Лессинга и на молодого Шиллера, которые считали театральную сцену «учреждением нравственным». В былые времена представители «чистого искусства» были откровенными реакционерами и не мо ­ рочили любезнейшую публику уверениями, что они невесть какие революционеры. Старик Вильмар в своей истории литературы грозно осуждает с точки зрения «чистого искусства» драму Шил ­ лера «Коварство и любовь», видя в ней только омерзительную карикатуру, и он был бы совершенно прав, если бы правильна была точка зрения «чистого искусства». Но реакционеры прош ­ лых времен, сторонники «чистого искусства», никогда не бывали так смешны, как господин Брам, который ставит на сцене «Ковар ­ ство и любовь», да еще в «натуралистически» обезображенном 86