В защиту искусства

стигнут в наше время только в идеологии масс, поставивших перед собой высшие цели. Идея: социализм — самый возвышен ­ ный идеал свободы, который когда-либо вдохновлял человече ­ ство. Действительность: класс со стальной волей и зрелой мыслью, готовый к величайшему подвигу, который когда-либо знала история, — изменить мир, вместо того чтобы его объяснять, как говорил Маркс. Именно поэтому растет у пролетариата страстная потреб ­ ность в искусстве, содержание которого явилось бы плотью от плоти социализма. Итак, «тенденциозное искусство», возразят нам, может быть, даже «политическое искусство». «Политиче ­ ская песня — дрянная песня!» Пролетариату нечего бояться этой болтовни. В конце концов, она меньше всего порождена желанием воспитать в порабощенных массах способность на ­ слаждаться искусством. Напротив, она проистекает из стремле ­ ния сохранить над массами духовную власть, удержать их в кругу буржуазных идей. Где терпит банкротство религия, должно помогать искус ­ ство. Поэтому во имя искусства проклинается не «тенденция» вообще, а только тенденция, которая противоречит «тенденции» господствующих классов. Впрочем, достаточно обратиться к ис ­ тории, чтобы опровергнуть приговор, объявляющий «тенден ­ цию» в искусстве вне закона. Могучие, величественные творения всех времен страстно тенденциозны. Разве тенденция чем-ни ­ будь отлична от идеи? Искусство, лишенное идеи, становится искусственным и формалистичным. Не идея позорит художест ­ венное произведение, не тенденция оскверняет его. Наоборот, они должны и могут создавать и повышать художественную ценность произведения. Тенденциозность губит искусство только тогда, когда она грубо навязана извне, когда она выражена художественно не ­ полноценными средствами. Там, где изобразительные средства художественно совершенны, где идея проступает из самой глу ­ бины произведения, она становится творческой и создает бес ­ смертное. Поэтому пролетариат не только может, но и должен идти своим собственным путем, выводя современное искусство из состояния упадка и обогащая его новым, более высоким со ­ держанием. Ему незачем подражать каждому крику моды бур ­ жуазного искусства. Время дает все больше доказательств, что рабочий класс хочет не только наслаждаться искусством, но и создавать его. Это подтверждается прежде всего появлением пролетарских певцов и поэтов. Буржуазные поклонники и ценители искусства приходят в экстаз от примитивной художественной продукции седой древности и диких народов. Они видят в ней откровение, высшую гениальность. Но для того, что создано пролетарской, часто неопытной рукой, что создано взволнованным сердцем рабочего, — для этого они находят только насмешку или оскор- 53