В защиту искусства

бительную жалость. У этих поклонников «примитива» отсутст ­ вуют органы для верного восприятия и оценки того «примитив ­ ного» искусства, творения которого являются симптомами гря ­ дущего всемирного переворота и последующей за ним эпохи нового Ренессанса. Разумеется, в искусстве, так же как и в социальном мире, Ренессанс не может возникнуть из ничего. Его корни — в прош ­ лом, он связан с тем, что уже существует. И все же искусство класса, подымающегося к свету культуры, не может иметь своим исходным пунктом и рассматривать как идеал то искус ­ ство, которое создано разлагающимся классом, уже сыгравшим свою историческую роль. Это подтверждает история искусств. Каждый восходящий класс ищет для себя образцы в высших художественных достижениях предшествующего развития. Ре ­ нессанс подражал искусству Греции и Рима, немецкое класси ­ ческое искусство подражало античности и Ренессансу. Несмотря на то, что современные течения в искусстве обо ­ гатили классическое наследие новыми художественными мо ­ тивами и формами их выражения, искусство будущего обра ­ тится в поисках нормы к буржуазной классике, минуя современ ­ ность. Разве не одаряет нас истиной жизни и богатством поэзии «Пасхальная прогулка» Гёте, в которой жажда вырваться за пределы феодального общества нашла художественно совер ­ шенное выражение? Или восторженный призыв Шиллера ко всемирному братству: «Обнимитесь, миллионы, слейтесь в ра ­ дости одной!» Или бурное ликование освобожденного челове ­ чества в Девятой симфонии Бетховена, прорывающееся в ве ­ личественном хоре: «Радость, пламя неземное!» Фридриху Энгельсу принадлежат гордые слова, что немец ­ кий рабочий класс является наследником классической филосо ­ фии. В этом смысле немецкий пролетариат будет и наследником классического искусства своей страны. Но ему предстоит пройти еще долгий путь, прежде чем он станет достойным своей исторической миссии. Поясним это примером: помещения, в которых проходит зна ­ чительная часть общественной жизни пролетариата, которые служат целям его организации, в которых происходят его соб ­ рания и которые должны стать его родным домом, отнюдь не стали художественным воплощением его социалистического ми ­ ровоззрения. Наши народные дома, профсоюзные и обществен ­ ные здания по своему стилю — если понимать стиль как внеш ­ нюю форму внутренней сути — ничем не отличаются от каких- нибудь административных зданий буржуазии. Внутреннее отношение художественной формы к жизненному содержанию, которое в ней пульсирует, несомненно, не может быть выражено тем, что то или иное помещение украшается безжизненной аллегорической фигурой свободы или чем-нибудь 54