В защиту искусства

<...>Пусть мне не говорят, что новейшее время, естест ­ венно, должно искать новых форм. Никаких новых форм на самом деле не найдено; исключить можно только группу Мая ­ ковского, поскольку она пишет в манере самого Маяковского. Тут действительно есть новая форма: отрывистые выкрики, ре ­ чевые стихи, митингово-ораторские стихи с барабанно-ударным ритмом, что еще сдабривается обыкновенно необычайным остро ­ умием чисто словесных приемов, оригинальностью рифмы и всякими блестящими каламбурами и словесными вензелями. В этой манере Маяковского можно отличить две стороны. Одну митингово-ораторскую, порожденную в значительной сте ­ пени жизнью. Она, вероятно, останется; вероятно, она долго еще будет в некоторых случаях употреблять те же прерыви ­ стые чеканные ритмы, в которых нет никакой песни, которые представляют собою необычайно виртуозное соло на барабане. С другой стороны, тут есть чрезмерное словесное виртуозни- чание, которое вредит даже лучшим вещам Маяковского и его школы. Ну, а другие «новые» формы? Я их не вижу. Если они несть, то, может быть, ютйтся где-нибудь на заднем плане (например, прославляемый теперь И. С. Рукавишнико ­ вым напевный стих). В остальном же формализм идет совсем другими путями. Он берет те же октавы, тот же сонет или придумывает еще более трудные формальные задания и стара ­ ется перефокусничать даже тех фокусников, которые сами, придя за классиками, старались сравниться с ними внешней виртуозностью, а не действительным поэтическим богатством. Каждый поэт как будто во что бы то ни стало хочет пока ­ зать, что рифмы его новы, что самые его словосочетания еще ни ­ кем до сих пор не употреблены. Ужасная погоня за оригиналь ­ ностью со всех сторон! Многие исчерпывают как бы последние запасы, как бы вытряхивают последние крошки из мешка, строят стихотворения на иностранных словах, заимствован ­ ных из словаря техники, мифологии, этнографии, проще го ­ воря, из энциклопедического словаря. Это производит чрез ­ вычайно тягостное впечатление. Налицо как будто внешнее мастерство, но кто теперь не пишет хороших стихотворений, если под хорошими стихотворе ­ ниями разуметь такие, при чтении которых кажется, что перед тобой упражняется акробат? В первые минуты думаешь: вот- де человек чего может добиться, вот как он может жонгли ­ ровать словами: лампа, сковорода, двенадцать яиц — все ле ­ тит в воздух в курьезных комбинациях. А потом второю мыслью приходит: а ведь это легко, смотрите, даже юноши и подростки научаются этому довольно быстро. Ведь, в сущ ­ ности, это довольно дешевая дрессура. Способный человек в два-три месяца научится откалывать такие же словесные па. Этим я не хочу сказать, что все поэты таковы. Поэт ведь — 381