В защиту искусства

безыдейное, беспредметное, бесчувственное искусство. Еще не ­ давно мы могли присутствовать на дискуссиях, когда один вы ­ дающийся режиссер говорил, что в театре незачем искать пси ­ хологической насыщенности, теперь он этого не говорит, так как долго стоять на такой абсурдной позиции не может умный человек. По всему фронту было такое падение содержания, и вот с этой точки зрения можно подойти к выяснению как основных черт, так и социологических причин отдельных направлений. О декадентстве и символизме я сказал достаточно и теперь по ­ говорю о более интересных направлениях. В ту же пору fin de siecle развертывается импрессионизм. Импрессионизм не все понимают верно, а без его понимания нельзя понять и всего того, что после него совершилось. Гене ­ ралы импрессионизма вышли как будто из чрезвычайно чест ­ ного реализма и как будто были продолжателями его. Натура- лист Золя в своих романах воображал, что импрессионизм и его натурализм — родные братья. Если взять реализм какого-нибудь Курбе, то такой художник изображал реальные предметы не так, как человек их видит, он изображал то, что у вас создается как среднее впечатление от дерева или от человека; и вот это среднее представление, так сказать, сущность предмета и изображается на картине. Реа ­ лист так же далек от живой действительности, как, например, египтяне, которые брали для силуэта профиль лица и в то же время фас туловища. Возьмем для примера этот лист бумаги. Вы говорите, он белый, это неправда, при этом освещении он, конечно, не белый, а имеет желтоватый тон и целый ряд голубо ­ ватых, а если его вынести на солнце, он будет белый, а если вы будете рассматривать его у окна из красного стекла, он бу­ дет красный; в зависимости от разного освещения, он будет иметь разные блики, и так как ровного, рассеянного, белого света почти никогда не бывает, то этот лист бумаги может редко казаться белым. Вот художник-импрессионист и говорит: если я хочу быть настоящим реалистом, так с какой же стати я буду писать предмет таким, каким его считают естественники, я на ­ пишу его таким, каким он мне в действительности является, — это будет правда моего глаза: все вещи схватить так, какими они в данный момент рисуются. Это был целый переворот в живописи. Художник теперь не гнался за тем, чтобы восстановить предметы такими, какими они представляются нашему уму, а стремился отражать пред ­ меты, как они являются нашему восприятию. Между тем бла ­ годаря этому получаются своеобразные изменения изображения и переход в субъективизм. Клод Моне делает Руанский собор сорок раз или какой-нибудь стог шестьдесят семь раз, он делает это утром, делает вечером, п при таком, и при другом освеще ­ нии, каждый раз создавая новую картину в каждый момент, в 343