В защиту искусства

Теофиля Готье или Флобера, хотя эти последние тоже, как мы знаем, совсем не чужды были консервативных пристрастий. Но со времени Готье и Флобера пристрастия эти, благодаря углуб ­ лению общественных противоречий, так сильно развились у ху ­ дожников, стоящих на буржуазной точке зрения, что теперь им несравненно труднее последовательно держаться теории искус ­ ства для искусства. Конечно, очень ошибся бы тот, кто вообра ­ зил бы, что теперь уже никто из них не держится последова ­ тельно этой теории. Но, как мы увидим сейчас, в настоящее время последовательность этого рода обходится чрезвычайно до ­ рого. Неоромантики, опять-таки под влиянием Ницше, очень любят воображать себя стоящими «по ту сторону добра и зла». Но что значит стоять по ту сторону добра и зла? Это значит делать такое великое историческое дело, суждения о котором не могут быть уложены в рамки данных понятий о добре и зле, возник ­ ших на почве данного общественного порядка. Французские ре ­ волюционеры 1793 года в борьбе с реакцией, несомненно, стояли по ту сторону добра и зла, то есть своей деятельностью проти ­ воречили тем понятиям о добре и зле, которые возникли на почве старого, отжившего порядка. Подобное противоречие, в котором всегда заключается очень много трагизма, может быть оправдано только тем, что деятельность революционеров, вынужденных пребывать временно по ту сторону добра и зла, ведет к тому, что зло отступает перед добром в общественной жизни. Чтобы взять Бастилию, нужно было вступить в борьбу с ее защитниками. А кто ведет борьбу такого рода, тот неиз ­ бежно становится на время по ту сторону добра и зла. Но по ­ скольку взятие Бастилии обуздало тот произвол, который мог отправлять людей в заключение «ради своего удовольствия» («рагсе que tel est notre bon plaisir» — известное выражение французских неограниченных королей), постольку оно заста ­ вило зло отступить перед добром в общественной жизни Фран ­ ции и этим оправдало временное пребывание по ту сторону добра и зла людей, боровшихся с произволом. Но не для всех, становящихся по ту сторону добра и зла, можно найти подоб­ ное оправдание. Вот, например, Ивар Карено, наверное, ни ­ сколько не поколебался бы уйти по ту сторону добра и зла ради осуществления своих «свободных, как птица, мыслей». Но, как мы знаем, общая сумма этих его мыслей выражается в словах: непримиримая борьба с освободительным движением пролета ­ риата. Поэтому перейти по ту сторону добра и зла означало бы для него перестать стесняться в указанной борьбе даже теми немногими правами, которых удалось добиться рабочему классу в буржуазном обществе. И если бы его борьба была успешна, то она привела бы не к уменьшению зла в общественной жизни, а к его увеличению. Стало быть, его временный уход по ту сто ­ рону добра и зла лишился бы всякого оправдания, как вообще 166