В защиту искусства

нам неизвестны эти формы, они считают себя вправе изобра ­ жать их по своему произволу. Они делают ту, достойную заме ­ чания, оговорку, что им нежелательно ограничиваться, подобно импрессионистам, областью ощущений. «Мы ищем существен ­ ного, — уверяют они, — но мы ищем его в нашей личности, а не в чем-то вечном, трудолюбиво изготовляемом математиками и философами» L В этих рассуждениях мы, как видит читатель, прежде всего встречаем ту уже хорошо знакомую нам мысль, что наше «я» есть «единственная реальность». Правда, здесь она встречается нам в смягченном виде. Глейз и Метценже заявляют, что им со ­ вершенно чуждо сомнение в существовании внешних предметов. Но, допустив существование внешнего мира, наши авторы тот ­ час же провозглашают его непознаваемым. А это значит, что и для них нет ничего реального, кроме их «я». Если образы предметов возникают у нас вследствие воздей ­ ствия этих последних на наши внешние чувства, то ясно, что нельзя говорить о непознаваемости внешнего мира: мы познаем его именно благодаря этому воздействию. Глейз и Метценже ошибаются. Их рассуждения о формах самих по себе тоже сильно прихрамывают. Нельзя серьезно ставить им в вину их ошибки: подобные ошибки делали люди, бесконечно более их сильные в философии. Но нельзя не обратить внимание вот на что: от мнимой непознаваемости внешнего мира наши авторы умозаключают к тому, что искать существенного надо в «на ­ шей личности». Это умозаключение может быть понято двояко. Во-первых, под «личностью» можно понимать весь вообще че ­ ловеческий род; во-вторых — всякую данную отдельную лич ­ ность. В первом случае мы придем к трансцендентальному идеализму Канта, во втором — к софистическому признанию каждого отдельного человека мерой всех вещей. Наши авторы склоняются именно к софистическому толкованию указанного вывода. А раз приняв его софистическое истолкование 1 2 , можно по ­ зволить себе в живописи, как и везде, решительно все, что угодно. Если я вместо «Женщины в синем» («La femme en bleu»: под таким названием выставлена была в последнем осен ­ нем «Салоне» картина Ф. Леже) изображу несколько стерео ­ метрических фигур, то кто имеет право сказать мне, что я на ­ писал неудачную картину? Женщины составляют часть окру ­ жающего меня внешнего мира. Внешний мир непознаваем. Чтобы изобразить женщину, мне остается апеллировать к своей собственной «личности», а моя «личность» придает женщине форму нескольких беспорядочно разбросанных кубиков или, ско ­ рее, параллелепипедов. Эти кубики заставляют смеяться всех посетителей «Салона». Но это совсем не беда. «Толпа» смеется 1 Назв. соч.» с. 31. 2 См. особенно с. 43 — 44. 151