В защиту искусства

также не сам создал эту теорию, но использовал ее, чтобы бла ­ годаря невежеству так называемых просвещенных людей соста ­ вить себе европейское имя. Теория преступности Ломброзо вульгарно-фаталистична. Как герой «Западни» из-за своей наследственности должен был не ­ избежно впасть в алкоголизм, так и другие преступники благо ­ даря своему организму обречены совершать преступления. На ­ ходись они хоть десять раз в самых разнообразных условиях и положениях, они роковым образом — хотят они этого или не хо ­ тят — должны совершить преступление. А обществу, следова ­ тельно, остается лишь стараться оградить себя от этих опасных людей, как от ядовитых змей или хищных зверей. Эта фатали ­ стическая теория явно приводит нас к тому же заключению, что и теория деистов о свободе воли. Как одна, так и другая делают человека единственно ответ ­ ственным за его поступки; без малейших угрызений обе оправ ­ дывают общество, нисколько не стараясь выяснить, не несет ли оно хотя бы частично ответственности за каждое совершенное преступление. Как известно, великий статистик Кетле ставил в вину обще ­ ству все преступления, совершавшиеся из года в год с почти математически правильной последовательностью. Теория пре ­ ступности Ломброзо вышла из неправильно изложенного Гек ­ келем, Спенсером, Гальтоном и их последователями учения Дар ­ вина, ссылаясь на которое они ухитрились объяснить высокое социальное положение капиталистов унаследованными ими иск ­ лючительными индивидуальными свойствами. Золя сумел прекрасно использовать теорию преступности. Она упростила его задачу как писателя нравов, помогла ему найти новые эффекты и сняла с него необходимость исследо ­ вать воздействия социальной среды, в которой живут его герои: ведь они подчиняются некоей органической фатальности, приво ­ дящей к новому виду развязок типа «Deus ex machina». Это дает Золя возможность отказаться от психологического анализа, к которому он питает нескрываемое отвращение. «Заниматься психологией, — говорит он где-то, — значит экспериментировать с головой человека», тогда как сам он претендует, на «демон ­ страцию экспериментов с целым человеком». Идеи Золя насчет того, что он понимает под экспериментом и под ролью головы в человеческом организме, очень сбивчивы и неясны L <.. .>

Лафарг П. «Деньги» Золя. — Литератур ­ но-критические статьи. М., 1936, с. 202 — 207.

12 ’ Золя в своей книге об «экспериментальном романе» говорит: «Романисты-натура ­ листы наблюдают и экспериментируют. Вся их задача состоит в том, чтобы выйти из сомнения, в котором они будут находиться перед лицом малоизвест ­ ной жизненной правды до тех пор, пока экспериментальная идея не разбудит вдруг их талант и не заставит их взяться за опыт анализа фактов и овладевания