В защиту искусства

блуждания. Они бледны, в них слишком мало «живой жизни»: они не действительность, а лишь отдаленный намек на нее. Символы — слабая сторона в творчестве Ибсена. Его силь ­ ной стороной является бесподобное изображение мелкобуржу ­ азных героев. Тут он является несравненным психологом. Изу ­ чение этой стороны его произведений необходимо для всякого, желающего изучить психологию мелкой буржуазии. В этом от ­ ношении внимательное изучение Ибсена обязательно для вся ­ кого социолога Ч Но как только мелкий буржуа начинает «очи ­ щать свою волю», он превращается в назидательно скучную от ­ влеченность. Таков консул Берник в последней сцене «Столпов общества». Ибсен и сам не знал, да и не мог знать, что предпринять ему со своими отвлеченностями. Поэтому он или опускает занавес тотчас после их просветления, или же губит их где-нибудь на высокой горе от обвала. Это напоминает, как Тургенев уморил Базарова и Инсарова, не зная, что именно можно было пред ­ принять с ними. Но у Тургенева это сживание со света своих героев вызывалось незнанием того, как действовали русские нигилисты и болгарские революционеры. А у Ибсена дело было в том, что и нечего было делать людям, занимающимся само ­ очищением ради самоочищения. <.. .> <...>Ибсена называли пессимистом. И он в самом деле был им. Но в своем положении и при своем серьезном отноше­ нии к мучившим его вопросам он решительно не мог стать оп ­ тимистом. Он стал бы оптимистом только тогда, когда ему уда ­ лось бы разгадать загадку сфинкса нашего времени, а это не было суждено ему. Он сам говорит, что одним из основных мотивов его творче ­ ства была противоположность между желанием и возможностью. Он мог бы сказать, что это был основной мотив его творчества и что именно здесь лежит разгадка его пессимизма. И эта про- Одна из самых интересных черт мелкобуржуазной психологии замечается у на ­ шего хорошего знакомого — доктора Стокмана. Он не нарадуется на дешевый комфорт своей квартиры и на сытость своего недавно приобретенного положения. Он говорит своему брату бургомистру: « — Да, да, можешь себе, я думаю, представить, что нам-таки туго приходи* лось там (на старом месте. — Г. П.). А теперь живем как помещики! Сегодня, например, у нас за обедом был ростбиф. Еще и на ужин осталось. Не отведа ­ ешь ли кусочек? Или дай хоть показать тебе его. .. Поди сюда! Бургомистр. Нет, нет, ни в коем случае. .. Доктор Стокман. Ну, так иди сюда. Видишь, мы обзавелись новой скатертью. Бургомистр. Да, заметил. Доктор Стокман. И абажуром. Видишь, все Катрина сэкономила:». И т. д. и т. д. Когда мелкий буржуа решается на самоотвержение, эти абажуры и ростбифы занимают видное место в ряду рещей, принесенных им на алтарь идеи. Ибсен хорошо подметил это. 130 Плеханов Г. В. Генрик Ибсен. — Избр. филос. произв. в 5-ти т., т. 5, с. 492 — 493. 3