Условности. Статьи об искусстве

Конечно, часто в просторечьи мы говорим „ трагедия “ о наших, может-быть, и весьма прискорбных приключениях, как говорим „у всякого барона своя фантазия", но всякий знает, что и трагедия, и фантазия имеют еще и другое значение. Д. С. Мережковскому, занимавшемуся Софоклом и Эврипидом, можно было бы точнее понимать задачи трагедии. Разумеется, это придирка и спектакль может быть прекрасен, хотя бы исполнялась и не трагедия. Чтобы покончить с недо ­ статками и с удовольствием перейти к достижениям вчераш ­ него вечера (а их так много, и радостных), замечу, что пьеса, и в частности роль царевича, чуть-чуть однообразна и где-то близко бродит неприятное слово „скука". Теперь... Спектакль был на славу. Впрочем, Большой Драматический театр успел приучить нас к тщательным постановкам. Но и здесь спектакль выделялся. Работа, любовь, добросовестность, внимательность со стороны актеров, художника и режиссера — видны были в каждой мелочи. Героями вечера были Монахов и А. Бенуа. По моему Алексей — лучшая роль Монахова. Простой, заду ­ шевный тон, лиричность, местами вспышки, напоминавшие какого отца он сын, незлобивое веселье, опять задушевность мечтаний, как он будет царствовать, и этот страх перед Петром (довольно грубо и однообразно подчеркнутый Мережковским) — все передано было с замечательным вкусом и талантливостью этим замечательным артистом. В сценах явно карикатурных (в 3-ей картине, когда Алексей прячется от курьера) не было никакого шаржа. Сравнения, конечно, ничего не доказывают, но мне вспомнился Орленев в „Федоре Иоанновиче". Вспомнился потому, что Монахов нисколько на него не похож. Общее разве только сила производимого впечатления. Но у Монахова и следа нет некоторого провинциализма и биения себя в грудь, что часто портило исполнение знаменитого русского нейрасте- 92