Условности. Статьи об искусстве

но сладости полного непризнания ЧаЙковски йне переживал Положим, при появлении „Евгения Онегина ", пушкинисты и пришли в негодование, но это имело совсем не музыкально- эстетическое основание, а скорее носило характер возмущения на недостаток литературной почтительности. I Іритом, в первой редакции этой оперы Татьяна, вопреки Пушкину, бросалась в объятия Онегину. Впоследствие автор переделал эту сцену (кажется, оставил нетронутой музыку) более сообразно бес ­ смертному роману. Казалось более диким, что поют пушкин ­ ские стихи — Привычка свыше нам дана, Замена счастия опа, — чем то, что пушкинский текст перебивается чем попало. Вообще пушкинисты были недовольны, но публика очень скоро оце ­ нила вздохи Ленского, институтские хоры повсюду пели „Девицы- красавицы 1 *, а оркестры на катках исполняли популярный вальс. С тех пор внимание публики безошибочно останавливалось на лучших вещах Чайковского („Пиковая дама", „Спящая кра ­ савица", „Франческа да Римини", „Патетическая симфония"), оставаясь более равнодушным к „Чародейке", „Мазепе" и „Орлеанской деве". Та же безошибочность в суждении публики сопровождала и деятельность Массенэ. Из длинного ряда его ежегодных новых опер внимание задержалось на „Манон", „Вертере" и „Таис". То же пристрастие к переделкам первоклассных произве ­ дений в оперные либретто: „Евгений Онегин", „Пиковая дама", „Мазепа", „Кузнец Вакула", „Орлеанская дева", „Спя ­ щая красавица", „Щелкунчик", „Манон", „Сид", „Таис “ , „Вертер", „Дон-Кихот", „Панург", „Золушка". Та же индивидуальная мягкость, элегичность и женствен ­ ность. Пристрастие к обрисовке женских характеров и лири ­ ческих положений. Ю 145