Технический быт и современное искусство

кризис хорошо осознан, но до сих пор мы знаем только половинчатые решения. Коненков, например, пытается найти нечто новое' для скульптуры в архаике, варвар ­ ском примитиве и мифе, но этот примитивизм истолко ­ ван им опять-таки романтически; его «Лесные старич ­ ки» кажутся большими игрушками для детей. Можно было бы показать, что этот романтический принцип особенно оказал свое влияние на развитие му ­ зыки в XIX веке, что путь музыки от Бетховена до наших дней определен все большим и большим втор ­ жением хаоса в музыку.. Музыка через это' становится на первый взгляд более могучей, более покоряющей. На слушателя обрушивается волна звуков, подобная океанической волне, готовая затопить и захлестнуть его. Музыка становится максимально аффективной, упоитель ­ ной, следуя выражениям нервозных дам, «дионисий ­ ской», по выражению Ницще. На этом пути своего развития музыка XIX века дала нам ряд величайших образцов (Вагнер, Скрябин). Как будто здесь романтическая эстетика себя вполне опра ­ вдала, однако ныне можно уже говорить об опасностях модернизма в музыке (см. Метнер, «Модернизм и музы ­ ка»). Еще шаг вперед на этом пути, и мы будем иметь уже калейдоскоп звуков — только яркость и раздражи ­ тельность, к которым скоро привыкнут притупившиеся чувства. Возбуждающее, оргиастическое действие му ­ зыки должно напомнить, что некогда в: древней Греции существовала совершенно иная музыка, имевшая своим назначением не возбуждать страсти, а их успокаивать и умиротворять. Этот строй музыки нам совершенно чужд. Лира Аполлона по сравнению с современным симфоническим оркестром, дающим море звуков, долж ­ на представляться нам простой балалайкой. Всего наглядней можно показать проникновение в 88