Технический быт и современное искусство

средствами к ним. Поэтому оно было лишено истинной предметности. Ведь предмет не есть только нечто ’ , нам противополагаемое, нечто объективируемое. В наибо ­ лее напряженном состоянии мы живем предметом, все ­ цело поглощены им. Предмет, на который направлена энергия, и сознание — одно и то же. Это предметное ин ­ тенсивное искусство находилось вне границ романтиз ­ ма, было ему совершенно чуждо ’ . В особенности это; об ­ наруживается в критике французской классической тра ­ гедии, которую романтики обвиняли в рассудочности, совершенно не замечая, что в лучших своих образцах французская трагедия подобна венку, скрученному из молний. Весьма любопытно рассмотреть, какое воплощение эти тенденции получали в художественной практике. В угоду романтическим принципам стали отрицать за ­ конченное, сделанное, совершенное и подчеркивать зна ­ чение всевозможных исканий, этюдов, лабораторных опытов. Искусство' становилось фрагментарным. Едва ли возможны без подобных предпосылок скульп ­ туры Родэна. Несмотря на большой талант и совершен ­ ство техники, нужно признать, что его скульптуры по существу означают разрушение пластики, разрушение того искусства, которому он служил всю жизнь. Пла ­ стические образы, созданные им, нарочито хаотичны, недоделаны и лиричны. Несмотря на это' Родэн создал школу. Он стал почти единственным скульптором. И до сих пор во многом скульптура находится под его влия ­ нием. Приходилось или итти вслед за ним, или вернуть ­ ся к холодному, ничего не выражающему подражанию классицизму. Нельзя было себе представить другой скульптурной формы. В этом состоянии скульптура пребывает и до настоя ­ щего времени. Она не может найти своего пути. Хотя 87