TATLIN News #82 Киберотопия

крыла, как мне теперь кажется, первый этап феминистского движения на пороге новой, более широкой его волны. Мы взяли опре- деленный отрезок из истории женского ис- кусства и показали героический путь пионе- ров гендерного дискурса в нашей стране, эта история развивалась не менее интересно, чем радикальный акционизм, на мой взгляд. И вот, мы создали прецедент для того, чтобы все было собрано вместе и представлено в ка- честве архива. Наталья Каменецкая является одной из активисток, которая многие годы со- бирала архив, она была одним из немногочис- ленных активистов-кураторов, которые и де- лали женские выставки в то время. Но архив и выставку составили не только проекты На- тальи Каменецкой, но и питерского «Кибер- фемин клуба», и объединения художниц- живописцев «Ирида», и кураторские проекты Анны Альчук и Людмилы Бредихиной, Олеси Туркино и других, – мы максимально собра- ли все, что смогли. Таким образом, мы хотели представить наиболее широко все, что было, исходя не из своих идеологических узкоспе- циальных связей в комьюнити, а, наоборот, подходя к этому вопросу исследовательски. Но большая часть материалов – это личные архивы Натальи Каменецкой, которая мно- го работала в данной области, а я выступала в большей степени систематизирующим эле- ментом. – Вы рассматриваете гендер с точки зре- ния формы идеологизации применитель- но только к постсоветской России. Но мне также вспоминается другой проект, ко- торый в чем-то перекликается с «Жен де арт» – в данном случае я имею в виду «Амазонок авангарда», вызвавших широ- кий резонанс в Лондоне, Венеции, Бильбао и Нью-Йорке. В России же выставку вос- приняли в качестве грамотного пиар-хода, прикрытого блестящей феминистической легендой. – Конечно, здесь имеется определенная культурная и репрезентационная полити- ка. И, разумеется, я не думаю, что «амазон- ки авангарда» были феминистками, скорее мы их рассматриваем уже в некоторой опти- ке через современное понимание феминизма и пытаемся найти что-то близкое к феминиз- му у них. Но это совершенно другая история. Хотя сегодня мы нередко наблюдаем некото- рую гендерную фокусировку, интерпретацию авангардного движения. Иногда в этом поле возникают неплохие сюжеты, и вспоминают не самых популярных, но от этого не менее интересных художниц. Да, в этом случае мож- но вводить гендерную методологию исследо- вания, но с другой стороны, суть гендерных исследований нередко сводится к обраще- нию внимания на участие женщин-художниц в художественном процессе – действительно,

на тот момент оно уже было практически рав- ноправным. В центре Жоржа Помпиду была выставка женского искусства «Elle», где весь второй этаж, обычно полностью посвящен- ный современному искусству, начиная с 60-х годов и до наших дней, был заменен «женской историей искусства». Даже разбивка по залам была сохранена – минимализм, дизайн, поп- арт. Это такая смена оптики, сдвиг, который позволяет нам взглянуть как бы с другой сто- роны, со стороны некоторой условной жен- щины на искусство. – В Дюссельдорфе в 2010 году проходила подобная масштабная выставка под назва- нием «Обратная сторона Луны». – Я, к сожалению не видела. Да, но выставка в Помпиду 2007 или 2008 года была для меня очень важна, тогда мы как раз работали над «Жен де артом». Но я не знаю, насколько нужна подобная политика, может, и не сто- ит так разделять? В России, в начале прошло- го века женщин-художниц было куда боль- ше, чем в Европе, сама ситуация была мягче. У нас православная страна, женщины имели право на получение наследства и другие при- вилегии по сравнению с европейской систе- мой ( я не большой специалист в этом вопро- се, но говорю на основании тех исследований, о которых читала ). Конечно же, в архаиче- ском обществе, где существуют культы пло- дородия, женщина меньше угнетается, чем в жесткой ситуации, связанной с системой ма- скулинного государства, где она лишена граж- данских прав. Даже если говорить о крестьян- ских общинах в России, то женщины занимали там достаточно сильную позицию. применяют-используют для репрезента- ции темы женской эксплуатации. А вот если взять феноменологический метод в перформанс-искусстве, что столь актив- но набирает обороты популярности? На- сколько этот метод честен и не является ли форма в этом случае первичной? – Каждый раз, когда я слышу слово «феноме- нология», меня начинает бросать то в жар, то в холод. Я до сих пор пытаюсь разобрать- ся с данным понятием и всеми вытекающи- ми из него практиками – это по-настоящему сложный вопрос. Существуют практики жен- ского перформанса, и, конечно же, они свя- заны с телесностью, с ощущением себя в про- странстве как физическом, так и культур- ном, социальном и т. п. Но особый интерес для меня последнее время представляет фе- номен радикального феминизма. То, что смог- ли сделать в российском обществе за послед- ние несколько лет радикальные феминист- ки – сконструировать дискурс угнетаемой женщины. Коллективными усилиями они соз- – Вы много говорите о формах (в ис- кусстве), которые художницы часто

дали в практиках такого камин аута, как сей- час модно говорить, женское свидетельство о притеснениях, имеющих место на уровне общественной морали – я смотрю на это с ра- достью и восхищением с позиции наблюда- теля. Но для меня продолжает оставаться важным художник/ца, который всегда реф- лексивно относится к социальному контек- сту, высказывается индивидуально на художе- ственной территории, не социальной. Поэто- му, хотя и сложно, но нужно, на мой взгляд, разделять эти позиции – активиста и худож- ника/цы. То есть, с одной стороны женщины- активистки радикального феминизма говорят от себя, рассказывают о своем социальном и экзистенциональном опыте, но не рефлек- сируют его, а выдвигают такую обвинитель- ную программу. Им важно свидетельствовать, выдать некий опыт унижения для того, что- бы создать «образ жертвы», чтобы его не раз- рушить рефлексией. И это очень важный мо- мент, так как это свидетельство оказывается востребованным в социокультурном про- странстве. Мне нравится, как действует Викто- рия Ламаско, Микаэлла… это по-настоящему свидетельство о героическом сопротивле- нии, это настоящая борьба за равные права. Художник – он не герой, он, скорее, наблюда- тель социальных процессов, у него есть дис- танция, как, например, в проекте Анастасии Потемкиной, в котором она рисует на своем теле татуировки синяков. Я, конечно, заражена постмо- дернистской иронией по полной программе, а радикальные феми- нистки – искренние и настоящие. Я не могу ими не восхищаться.

112 ТАТLIN NEWS 1 . 82 . 140 2015

POSITION