TATLIN NEWS #77

Именно рисунок своими очертаниями оказывается уводящим из мира реального, объективного в мир авторского видения. Способность мыслить синтетически, цельно, мыслить линией – это и есть то самое, что превращает обычного человека в художника

знающий, что делать, увязывая эту особен- ность с вашим инженерно-морским образо- ванием? – Может. он и прав. Ситуация тут непро- стая, скажем. Тут дело вообще-то не в обра- зовании. Ведь я с рисунком вырос. По сути дела, первое, к чему я прикоснулся в сфе- ре искусства, был рисунок. Когда мне было семь лет, я поступил в художественную школу, учился там десять лет. И все это делал ни че- рез «не могу», я любил, рисовать, писать ак- варелью. Это было изначально мое. И худо- жественное образование в Советском Союзе было хорошее, педагоги готовили нормально. Но уже тогда… я мечтал о море. И то, и другое было в крови. Техническое образование как раз было вторичным, то есть необходимым условием, чтобы выйти в море по-серьезному. Да, Франциско прав, наверное, я действи- тельно знаю курс, я знаю подход, но мне часто неважно, где конечная цель. В этом смысле, ко- нечно, я знаю, что я делаю. Но для меня, как это ни странно звучит, очень важно окончательно не знать результат. Я его не просчитываю.

– То есть на уровне стратегии вам курс ясен. На уровне же тактики вы доверяете его «величеству случаю»? – Абсолютно верно! Рисунок в этом смысле самый важный, самый адекватный язык. Я, на- верное, окажусь радикальным, а может, нао- борот, очень консервативным, но без рисун- ка, по моему глубокому убеждению, художни- ка нет. Нерисующий художник нонсенс, что-то очень странное. Это что-то иное, некий необу- зданный активист! – В чем смысл названия вашей новой вы- ставки? Оно, на мой взгляд, опять же содер- жит излюбленную вами многозначность. Как та «Майя. Потерянный остров», что вы у нас показывали в «Крокин галерее» на заре ХХI столетия? «Уводящие очертания». Вы опять об иллюзии, которая слегка мате- риализуется и очертания которой, наконец- таки, стали проступать? Или эти очертания – корреспонденция к все той же графике? – Точно, как у Германа Мелвилла – «… очертания проступают». Так и остров Седловатый, превращенный в иллюзию, сно- ва стал обретать свои очертания. Уводящие очертания – это линия, это черта, граница, контраст, это основные категории визуально- го искусства и рисунка, в частности, которые позволяют нам неким образом уйти от реаль- ности в некий ее образ, в наше представле- ние о ней. То есть проступил не сам «остров», а его образ обрел некие очертания. Искусство ведь всегда абстракция, даже если оно дела- ется с натуры. Натура – это вообще отдель- ная тема. Я никогда не прекращал работать с натуры. И на этой выставке будут некоторые из моих натурных зарисовок. Путевых зари- совок. Это один из моих любимых жанров, это одна из принципиальных концепций моего рисования, да и не только моего. Так и рису- нок своими очертаниями, даже если он дела- ется с натурой, он эту натуру преодолевает и уходит в поэзию. Художник, рисуя с натуры, оказывается ее внимательным поклонником, но не слепым подражателем. Восхищаясь на- турой, я веду с ней диалог. Она оказывает- ся импульсом, мотивацией, мотивом, а даль- ше включается авторское видение, прочте-

вальщик как таковой. То есть мой рисунок все же нужно понимать неотрывно от моего ино- го творчества, хотя и последнее напрямую, онтологически связано с рисунком. Подоб- ным же образом, я думаю, надо воспринимать и рисунки моих выдающихся современников Франциско Инфантэ, Эрика Булатова, Ильи Ка- бакова, да и очень многих других. Все, что они делают, мне очень нравится. Мне также нра- вится и классический рисунок, с удовольстви- ем смотрю старых мастеров, Рембрандта, Му- рильо, Сальваторе Роза, конечно, Леонардо. Это особая тема – отношение классики и со- временности, без которой никуда. Моя вене- цианская подлодка называется «СубТициано», то есть «Под Тицианом». То есть всплытие под Тицианом. В 1996 году я расписал действую- щую подлодку нашего Северного Флота и на- звал этот проект «Северный след Леонардо». Это не моя амбиция, а реальность. Если рабо- тать по-настоящему, то мы всегда пребываем как бы в диалоге с классиками, я о том, что мы всегда «под» и «с» великими художниками, пы- таемся обнаружить их след здесь и сейчас. Иг- норировать их значимость для современного художественного процесса равносильно бре- ду. Для меня, да и для большинства моих со- временников, кто серьезно работает, это факт. В обратном случае это спекуляция или профа- нация. Говорить можно что угодно. Я люблю классическое искусство, оно пи- тает и учит меня очень и очень многому. Это искусство просто доставляет мне радость, а что касается рисунка, то, может, это и ба- нально, но рисунок – это речь художника. Звуки складываем в слова, слова в предложе- ния, и возникает общение, возникает разго- вор, появляются смыслы. А вот рисунок – это речь без языка, невербальная речь, но не ли- шенная смыслов. Человек смотрит окрест, размышляет и производит некие очертания на бумаге. Один как Матисс фиксирует «слу- чайный взгляд», другой как Ши Тао – «единую черту», или как Тициан оставляет очертания «свободного запястья». – Но Франциско Инфантэ в статье ва- шего каталога пишет, что вы как раз дале- ко не «человек случая», а, скорее, человек,

«Из осени в зиму», 2010. Бумага, смешанная техника, 140 х 99 см

56 ТАТLIN NEWS 5|77|125 2013

NAME ART