TATLIN NEWS #65

«Долой театр на стульях!» – написала я в ЖЖ. Почему молодые драматурги не задаются целью узнать, как устроен театр – от актеров и их природы до бутафорских цехов и монтировщиков? Хотя я сама толком ничего не знала, но поучить кого-то – это же святое

Ташкенте и на Дальнем Востоке. Мы брали только те факты из их жизни, которые совпадали с нашими. Мы так же убегали из дому, нас отчитывали мамы, предавали друзья, мы не  находили взаимности в сво- их влюбленностях, сочиняли стихи, играли в рок-группе, любили и страдали. И зажига- ли. Тогда я набрала актеров – тех, которых любила и знала по новой драме, близких мне и меня восхищавших – «захаровцев» Арину Маракулину, Лешу Юдникова, Ильяса Тамеева, Мишу Ефимова, молодых – Тал- гата Баталова и актрису моего любимого Юрия Погребничко Аню Егорову. Нашла режиссера – Юру Муравицкого. И мы стали жить-поживать. Можно сказать, я живу с этими людьми вот уже год. Теперь, когда спектакль стал по-своему известен, мы не только ездим на гастроли, рок-н-ролл продолжается. Мы также видимся каждый день, гуляем, пьем, устраиваем вечеринки, шатаемся по бульварам – и репетируем но- вые спектакли. Я думаю, мы стали труппой. Нас называют – группа «Огня». Вот актеры приходят на репетицию. Я очень это люблю. Сейчас я отвечу на твои вопросы и побегу на репетицию. Они при- дут, будут ворчать – этот недоспал, этой вести сына на сольфеджио, этот требует внимания и стоит на голове в углу, но они выйдут на сцену и будут играть, превра- тятся из людей в богов, у них даже лица изменятся, и я люблю за этим наблюдать – как ребенок. Может, для этого я все и за- теяла. Актеры меня всему научили в театре. Вкусу, пониманию, как устроен театр. – Если возвращаться к категории «герои- ческого» – как бы ты определила ее сегод- ня? Кто сегодняшние герои и есть ли они вообще? – Герои – это все мы. Люди на улице. Лю- бой – герой. Как на него посмотреть. И «ма- ленький» человек, и творческий, и любой. Об этом наш будущий спектакль «Морфо- логия» – там мы берем, сопоставляем мифы и наши бытовые и драматические ситуации. Вот ты родился – и уже герой. Не хуже Одис- сея, Тезея или Антигоны. У тебя тоже были путешествия, жертвы, завоевания царств.

не вполне литература. Не только литерату- ра. В общем, после этого педагогического манифеста та же мудрая Гремина сказала: а чего это вы проповедуете, вот вам Театр. Doc, вот вам карт-бланш – делайте, а не говорите. Я подумала: о, а я сама себя взяла на слабо. И деваться было некуда. Нужно было делать новый театр. Новый – не по- тому что мы такие прекрасные и сейчас мы вам покажем, как надо. А потому что новое и поиск неведомого – то, что человеку при- суще, заложено природой. Если не ставишь себе высокую планку, ничего не будет. Да и без революций невозможен цикл жиз- ни. Ты всегда немножко герой мифа: убить дракона, тирана, старого царя – и в его лице существующий миропорядок, старый репертуарный театр, где нет современных пьес, нашего времени, дефицит реальности, а есть старые театральные штампы. Ты сам сильно рискуешь – потому что не знаешь, как надо. Нащупываешь, ищешь, с тобой еще и люди, которых ты как Одиссей увлек в долгое путешествие. Но это самое инте- ресное в жизни. Идти и не знать, что будет. Идти туда, куда страшно. Одним из первых импульсов было, а что, если сделать документальные тексты частью художественной пьесы и игрового театра, чтобы в театре была игра, худо- жественные сценки, а посреди спектакля перпендикуляром торчали монологи самих актеров. Подлинная, правдивая их речь о себе. И как добиться нового существова- ния актеров, чтобы они сыграли если не самих себя, а – нас всех, людей сегодняш- них. Как их увлечь, что они не репетируют очередную занудливую пьесу, где автор са- мовыражался и рассказывал о своей боли. Пусть станут соучастниками, соавторами спектакля, пусть расскажут о себе и о своей боли. И получилось, что через их моно- логи, частные, личные – об отце, который ушел из семьи, о том, как в детстве была некрасивой девочкой – выросли истории обо всех нас. Идея была в том, чтобы будто Моррисон, Джоплин и Хендрикс – это не- множко мы, учившиеся в советской школе, выросшие в Выхино, Бирюлево, Киеве,

Вот теперь их и репетирую, свои пьесы: «Пыльный день» в Центре режиссуры и дра- матургии и пьесу-спектакль «Морфология» в Театре. Doc. Как режиссер уже. Хотя уж кем-кем я не собиралась становиться в жиз- ни – так это режиссером. Это случилось без моего ведома. Сейчас у меня по две репетиции в день. Недавно на проход- ной в театре новый вахтер меня спросил: вы кто? Я от усталости не могла найти слов и сказала: я тот, кто репетирует. Но самое главное событие, с чего начались все мои режиссерские опыты и со- вместная и счастливая жизнь с актерами, – это спектакль «Зажги мой огонь» в Театре. Doc. – Расскажи подробнее о спектакле «Зажги мой огонь», почему именно эти герои тебя заинтересовали? Что дал тебе этот опыт в че- ловеческом и творческом плане? – «Зажги мой огонь» родился так. Я ходи- ла на репетиции к знаменитому польскому режиссеру Кристиану Люпе. Он репетирует без пьесы – набрасывает сценарий, погру- жает актеров в определенное состояние, заставляя их искать правду в персонажах – Энди Уорхолле, Мерилин Монро – и им- провизировать. И получаются спектакли, где текст не оставляет ощущение текста как немного отдельного участника спектакля – как часто написанные за столом в тиши письменного стола пьесы. Ну вот, написали, прорепетировали, как-то там присвоили и играем, а текст чужой. А у Люпы была жизнь, был воздух – даже, казалось, не- важно, какие слова говорят герои. Энергии у меня в тот момент было много, хоть за- лейся, я написала очередной дерзкий мани- фест – долой старый театр! – но и в чистом виде документальным театром заниматься мне казалось слишком простым занятием. «Долой театр на стульях!» – написала я в ЖЖ. Почему молодые драматурги не за- даются целью узнать, как устроен театр – от актеров и их природы до бутафорских цехов и монтировщиков? Хотя я сама толком ничего не знала, но поучить кого- то – это же святое. Я разразилась гневными размышлениями о том, что пьеса – это же

94

ТАТLIN news 5|65|100 2011

position