TATLIN NEWS №39

москве, можете ли вы по-прежнему считать себя тагильским ху- дожником и в чем это проявляется? – Тагил – мой любимый город. Я переехал в него, когда мне было 17 лет и как мастер сформировался именно там. В этом городе у меня много друзей, родственников. Я никогда не стесняюсь и не прячу того, что я с Урала. Урал – место моей силы, и чем дальше, тем больше я чувствую в себе ритмы индустриального Тагила, и они ощущаются в моем творчестве, как в графике, так и в живописи, проявляясь в люб- ви к металлу, с которым я много работаю. А творить радостно и в Па- риже, и в Москве, и в пустыне. Так что, в каком-то смысле, я гражда- нин мира. – ваши произведения всегда структурированы, а искусство и творчество строится, скорее, как ризома. Холсты с вашей живопи- сью выглядят, как сделанные на отлично чертежи. каким же зако- нам они подчиняются – механическим или живописным? – Мое искусство развивается и вширь, и вглубь, как мне кажется, так было всегда. Я много гравировал на дереве, писал акварелью, ри- совал мягкими материалами, потом стал делать объекты из металла, инсталляции, фотографии, скульптуры. Стерлись все цеховые рамки, график ты там или живописец, инсталлятор или скульптор – неважно. Многие из нас работают в пограничных областях искусства, архитек- туры, дизайна, но все произведения подчиняются одним законам – за- конам искусства! – современная абстрактная живопись и скульптура – игра ума или чувств? – Я думаю, игра ума и чувства. – меня, прежде всего, привлекает морфология вашего искус- ства. как вы работаете над произведением, форматируете при- родный материал, и он сам задает вам результат, или подчиняете материю себе (замыслу)? – Первоначальный импульс всегда идет от природы. Я не абстрак- ционист и ничего придумывать не могу и никогда не мог. В основе моих работ лежит наблюдение натуры, которое я фиксирую в альбом- чик. А потом, подчас забыв, что лежало в основе этой рефлексии, вы- страиваю свой мир и пространство. – интересно, как эволюционировали ваши отношения с мате- риалом. в проекте «33 вида клязьмы», например, вы впервые работали с деревом. если я не ошибаюсь, вы не повторили опы- та, отчего же? – Почти весь 2005 год я строил большой объект из бревен, выстра- ивал пространство на 12 сотках в Сергиевом Посаде для дочери Анны. Она иконописец и реставратор, концепцию «Бабушкин дом» придума- ла она. Я много раз испытывал приступы счастья в роли архитектора- художника, но дом сгорел … Это случается с деревянными построй- ками. – Произведение «33 вида клязьмы» – опыт, совершенно не

Попытайтесь представить задачу – как в образе геометрического модуля и числа выразить всю Вселенную. Такое уравнение художник Владимир Наседкин решает всю свою жизнь. В чуждом проявлени- ям натурализма творчестве художник разрушает привычную систему зрительных образов во имя строительства новой, которая, несмотря на свое линейное начало, производит сильное эмоциональное впечатле- ние. Отказываясь от всего излишнего, красивого и эффектного, Насед- кин цитирует реальность, делая каждую фразу в три раза проще. Этот внешний аскетизм его произведений всегда оборачивается полнотой смысла. В разные периоды жизни, переходя от живописи к графике, от инсталляций к скульптуре и созданию архобъектов, Владимир осоз- нал требования самого материала, который сделал самоценным объ- ектом творчества. Художник, который родился в Ивделе, учился в Нижнем Тагиле, жи- вет и работает в Москве, а на пленэр ездит во Францию, полагая, что искусство – это космос, не приемлет в нем географических границ. Довольно быстро сформировав собственные принципы творчества, Наседкин стоял у истоков известной школы тагильского худграфа, ко- торая сложилась во многом благодаря именно ему. – вас часто называют минималистом (надеюсь, это не касается области вербального общения). Откуда влечение к немногослов- ности, чем объясняется ваш минимализм в искусстве? – Во-первых, я родился на севере Урала, в городе Ивдель, где не принято много говорить, а все мои предки до эвакуации в 1940 году жили в Карелии, так что, возможно, я просто «горячий финский па- рень». Во-вторых, в моей жизни очень важную роль сыграла пустыня Тур- кмении, куда я много раз ездил работать в 80-х годах. Безлюдье и бес- плодность пустыни кажутся воплощением чистоты и незапятнанности, и парадоксальным образом, невзирая на отсутствие растительности, пустыня показалась мне местом, где обретаются последние воспоми- нания о земном Рае, и, кажется, именно там можно по-настоящему со- прикоснуться с миром сверхъестественным, трансцендентным и услы- шать зов Бога. Она помогла мне открыть смысл незаметной жизни, без внешних признаков выразительности и экспрессии. Я думаю, что темперамент и страсть – вещи разные. Цель перво- го – усладить наши чувства, цель второй – вызвать эмоции, более вол- нующие, чем простое чувственное восприятие. Для меня экспрессия – это мещанский вариант страсти в искусстве, бывает, она подменяют последнюю. Страсть же в противовес часто создает в искусстве мини- мализма впечатление известной сдержанности, рассудочности и даже холодности. Именно пустыня помогла мне выйти на путь от сложнос- ти к простоте. Стремиться делать не как можно больше, а как можно меньше, воплотить истину одним ударом кисти, в одной линии… – вы учились в нижнем Тагиле, теперь уже много лет живете в

владимир наседкин: «не сТОиТ делиТЬ кОсмОс искУссТва» БеседОвала анна ленгле, мОсква, рОссия

ТАТЛИН_news №3(39)46_2007 105