Строительство Москвы. 1925

С Т Р О И Т Е Л Ь С Т В О МОСКВЫ

№ 12

26

ная секция Московского Совета ежедневно о т ­ правляла артистов в районы для концертов в ра­ бочих клубах, но здесь -то и выявилась трагедия: рабочая публика очень слабо реагировала на преподносимую им музыку,— эта музыка оказа­ лась чужда массам. Мы уже указывали, что с XVIII века музыка в России пошла разными путями:— барство по ­ требляло европейскую музыку, а в дальнейшем русские композиторы начали творить свою му­ зыку, исходя из европейской школы; народные же массы к этой музыке не приобщились и про­ должали питаться крестьянской песней. В про­ ц ессе своей пролетаризации фабричный рабочий, продолжая отрываться от деревни, постепенно отошел и от крестьянской песни, и, в конце концов, в его музыкальном обиходе оказались только созданные им самим частушки, да пош­ лые слащавые песенки, занесенные к нему из ресторана , в роде тех , которые приведены в этой статье. Как ни мудрствовали музыканты, нащупывая рабочую аудиторию , преподнося ей то Б етхо ­ вена, то Скрябина,— последний почему-то счи ­ тался революционным композитором ,— рабочий в концерты не шел. Нужно отметить, что больше всего клубная публика реагировала все-таки на концерты народной песни, как наиболее близкой и доступной массам. А жизнь шла с молниеносной быстротой, и песня становилась все более и более н еоб ­ ходимой. Прежние революционные песни, сложившиеся в период борьбы, под гнетом неволи, уже были изжиты— нужны были новые песни,— песни по­ беды , а их не было. Гражданская война, выковавшая крепкие пол­ ки Красной армии и оттянувшая их на много­ численные фронты, тоже потребовала песни бо д ­ рой, маршевой, поднимающей песни, а ее не было. И вот, пока музыканты проделывали свои эксперименты над рабочей аудиторией, массы сами стали творить свою песню, неумело, ощупью , пользуясь случайными, сохранивши­ мися в памяти напевами и подводя под них новые, технически слабые, но революционно насыщенные тексты. Результаты такой работы над песней полу­ чались положительно курьезные, поражающие полным несоответствием текста — всегда рево­ люционного, и напева, всегда взятого от старой буржуазной песенки. Как примеры такого творчества, можно взять очень популярную песню, звучащую на всех манифестациях;

„Его буйная головка Покатилась по траве.— Веселый разговор" и т. д.

На ряду с песенками такого рода , щедрой ру­ кой сыпавшимися в массы от уголовных зав ­ сегдатаев царских тюрем и из офицерских холуп и землянок, продолжала звучать частушка, ре­ зюмировавшая в своих четырех строчках все. свидетелем чего являлись массы:

„Пулеметики не палят И орудья не гремят; Наши храбры офицерики Снаряд беречь вѳлят“ .

Вот характеристика царского снабжения армии— и коротко, и ясно. А вот обслуживание транспортируемых на фронты частей и снабжение их на станциях всем необходимым:

„Кувака, ты, кувака, Соленая вода, Кувакой хоть залейся, А кипяточку н ет '.

Мы напомним читателю, что кувака — мине­ ральная вода, выпускаемая предприятием, пай­ щиком которого был тогдашний министр путей сообщ ения Курлов; вода эта буквально навод­ няла буфеты железнодорожных станций. Приведу ещ е одну частушку, очень харак­ терную для быта того времени:

„Кабы мне бы, кабы мне бы Дали ерапланию ,— Полетела б я к милому В самую Германию“.

Частушки были единственным видом песен­ ного творчества масс, остальная „музыкальная пища‘; поступала в виде отбросов с буржуазной кухни, как перегной дошедший до своей вершины тыловой стороны буржуазной культуры. Таково было то „музыкальное наследство“ , которое революция получила в музыкальной жизни трудовых масс от буржуазии. Волна революции, сметшая с лица земли всех захвативших созданные трудом ценности жизни, передала эти ценности самим трудящимся» и ср е ­ ди этих сокровищ была и музыка. П еред рабочим широко распахнулись двери театров, симфонических концертов, лекций по музыке. В сотнях бывших барских особняков открылись клубы и в каждом из них музыкаль­ ные и хоровые кружки. Московский Пролеткульт открыл десятки студий; театрально-музыкаль­