Север в истории русского искусства

чувствовала, что создала храм славы и победы. Единственное положе­ ние Василия Блаженного в русском искусстве, так как нет другого рав­ ного ему храма по той, какой-то магической власти зрительного впе­ чатления от него и необоримой привлекательности, только умножает значение северного зодчества, ставшего общенародной колыбелью рус­ ского искусства. Шатровое творчество Москвы продолжалось. Выростал один памятник за другим. Московское искусство не знало окаменения, оно создавало форму за формой, декоративное его чутье проявилось в полной мере, так сказать, выявилось самое ценнейшее в московском искусстве—узор, но шатровый храм севера разукрашенный и иссечен­ ный весь московским орнаментальным резцом неотступно увлекал зодчих. Вот Путинковская церковь (1649—1652) около Страстного мона­ стыря в Москве, так когда-то прельстившая Виоле ле Дюка и постав­ ленная им в образцы русского искусства —она вся в украшениях, наряд­ ная, легкая, маленькая—шатровый пятисвечник. Ярославские, Ростовские, Борисоглебские, Угличские храмы—вир­ туозно обработанные украшениями, продолжают оставаться—шатровыми многосвещниками. Вплоть до половины X V I века шатер был стилем эпохи. Одной из несуразностей истории—патриаршим запрещением— естественный ход развития каменного шатрового типа был прерван. Наряду с каменным шатровым зодчеством в Москве возводились дере­ вянные шатровые храмы, к сожалению, не дошедшие до нас. По лето­ писям, документам и запискам иностранцев Москва в конце X V I сто­ летия была еще преимущественно деревянной в своей стройке. Знаме­ нитый пожар Москвы в 1812 году только потому и мог быть так опу­ стошителен, что и тогде еще Москва оставалась деревянной. Сказочное впечатление должна была производить Москва, когда ее „сорок сороков" стояли рядом деревянными и каменными шатрами на фоне массивной рубленой деревянной хоромной гражданской Москвы с кое-где подни­ мавшимися узорными каменными домами приказов, знатных бояр и воевод. Такое впечатление она и оставила у всех иностранцев, ее посе­ щавших. После патриаршего запрещения Москва отдала дань своей шатровой страсти в возведении шатровых колоколен, коих не коснулось грозное по тогдашним временам патриаршее слово. Отголоски увлечения Москвы северным деревянным зодчеством, однако, держались еще очень долго, выражаясь в устройстве и обработке но-северному, по-деревян­ ному—глав, куполов, их размещения, часовен, крылец и проч. Особенно это ясно в возведении крылец —изумительных по компо­ зиции, красоте и монументальности. Напрасно, конечно, было бы ожидать в московских типах крылец исключительно пересказ деревянных форм крылец севера. То уже, что московские крыльца каменные должно было их отдалпть порядочно от прототипа, пбо какими бы не были за­ мечательными строителями москвичи природу одного материала нельзя сделать тождественной природе другого материала. Потом, Москва, пе­ ренимавшая искусство отовсюду, использовала художественные формы крылец Пскова, до того не имевшего соперников в крыльцевом зодче­ стве. Соединение Пскова и северного деревянного зодчества дало очаро-