Север в истории русского искусства

свой век в старой Москве и не пускают временно на порог созидаю­ щейся Северной Пальмиры. Начинается петербургский период искусства. Петр зазывает Европу. На пустырь, на голую землю Петербурга хлынула Европа голланд­ ская, немецкая, французская, италышская, английская... В Москве делались прививки западного искусства небольшими до­ зами, которые как дождевые капли исчезали в мощно плывущей реке старой, своеобразной культуры... В Петербурге старой культуры не было, там насаждалась без помех новая для России, вполне заимствованная, западная культура. Но такова уже художественная капризность русского духа, что и на новом месте России, казалось бы совершенно обезопашенном от ста­ рой заразы почти тысячелетней художественной давности русского ис­ кусства, очень недолго царила приглашенная пришелица. В порядке развития европейских стилей сменяются в Петрограде барокко, зарождается классицизм, расцветает так называемый екатери­ нинский классицизм, приходит короткое колеблющееся Павловское пяти­ летие, непостижимо очаровательный Александровский классицизм, воен­ ный классицизм Николая 1-го, затем вырождение кажется всех стилей —и на­ конец новейшие течения неоклассицизма и неовозрождеяия. Вся страна, также и Москва, проходят тот же путь, запаздывая, сопротивляясь местами, но чаще всего ковыляя за своей самодержавной столицей. Мелькают иностранные имена художников—Доменико Трезини, Раст­ релли, Де-ла-Мотт, Ринальди, Камерон, Гваренги, Росси, Томон-де-Томон, Жплле, Фальконет, Калло, Лампи, Виже Лебрен и пр.—огромный список. В новой столице создаются волшебные здания, в окрестностях сто­ лицы появляются архитектурные чудеса, но все создано чужими руками. Народ русский—этот недавно великий зодчий и иконописец и ис­ кусный подельщик— безмолвствует? Нет, он бессознательно влияет всей совокупностью своей прошлой культуры на приезжих мастеров, которые не сидят, конечно, только в Петербурге, как в бесте, бывают в Москве, ездят по России, воздвигая усадьбы и „палаццы" для имиераторских временщиков, полководцев и вельмож. Запечатлеваются образы России в душе пришельцев, входят в их готовое мастерство, привезенное из-за рубежа—и так его изменяют, что все творчество X V I I и X I X веков с калейдоскопом сменившихся стилей все же является русским, не имеющим ничего почти общего с одностильными памятниками Западного мира. Мы вновь встречаемся с удивительной действующей силой русской культуры, которая так властно накладывает свою печать, всасывает в себя иностранца. Наряду с иностранцами в два—три десятилетия нарождается целое поколение уже русских мастеров, которые ездят в Европу, учатся там и,