Север в истории русского искусства

О развитием широкой государственной жизни, Москва уже не огра­ ничивается только церковным искусством, она создает памятники граж­ данской и светской обстановки с неослабевающим умением и способ­ ностями. В X V I столетии, когда уже было „прорублено окно в Европу", но еще не обтесано, без рам, с самодельной слюдой вместо европей­ ского стекла, Москва не чурается иноземных влияний, она живет в международном масштабе, воспринимает отголоски международного стиля барокко, заканчивающего свой торжественный обход всей Европы. Схватив налету стиль барокко, она так его преображает, что из международного он превращается в стиль „московскою барокко" . Словно в устававшую -кровь было вспрыснуто какое-то зелье, которое возмутило московскую стихию и прошлось творческим огнем по жилам. Что каза­ лось бы общего между древнейшим деревянным зодчеством Руси и международным стилем барокко, но Москва, именно, смешала вековеч­ ные безпримесные формы деревянного зодчества с европейским утон­ ченным стилем—и сотворила обворожительные памятники. Обыкновенно, за последнее время, молодая художественная мысль склонна X V I век считать уже упадочным временем для древне-русского искусства, ущербом его, но, конечно, она оговаривается, только в срав­ нении с более славными эпохами миновавшего—с Новгородом, Псковом, более ранней Москвой. Упадочность видят в наплыве влияний Европы, в ослаблении руки художника, потерявшего силу создавать монументальное искусство, раз­ менявшегося на мелочи, на иллюстративность, вместо мощных, самих за себя говорящих линий и пропорций, ясных и полнозвучных красок. Но по словам поэта „дух мелочей прелестныхи воздушных" так самоценен, так многообразен, что это „упадочное" время одна из самых занимательных страниц нашей художественной истории. А главное — она была неизбежна, как неизбежно в природе вечное, неотвратимое, после­ довательное изменение, переход одних форм и состояний в другие формы и положения. Слишком мертвы были бы и застылы в своем величии самые совершенные явления искусства, если бы они были однообразны и только количественно увеличивали себя, не поднимаясь за пределы известного уровня. Каждая эпоха, каждый стиль исчерпывают себя, если катастрофи­ чески не прервано развитие их, в полной мере. Они поднимаются в своем восхождении до самой вершины и замирают, вдруг обессиливают и не созидают новых художественных ценностей. Только в переходе в новые формы, в привнесении новых данных, в привитии новых питательных соков возможно дальнейшее развитие. Мы выяснили самоценность московской культуры, ее отрицательное и положительное—и подошли к X V I I столетию. Русская история с Петра, подготовив его рождение, делает зигзагообразный скачек из ста­ рой, хотя и льнущей к новому, Московии. Пути русской самобытной художественной культуры колеблются быстро и решительно, они еще только дрожали в конце X V I столетия, в X V I I веке, с появлением нового государственного центра Петербурга, их оставляют доживать