Серов

Наименее прав Грабарь, ибо, конечно, со смертью Серова не кончилось «серовское» в русском искусстве, а это «серовское» заключается в понимании искусства как «святого ремесла». Серов не «первый» и не «последний», а «всегдашний». Среди современных Серову портретистов есть такие произве­ дения, которые уже теперь воспринимаются нами безучастно, иногда с скукой. Портреты же Серова неизменно волнуют и к а ж д ы й раз по новому привлекают к себе. В них есть нечто неувядаемое, убеждающее в том, что творчество Серова не только наше «вчера», по и наше «завтра». «Un portra it! Quoi (le plus simple et de plus compliqué, de plus évident et de plus profond?» (Baudelaire). Эта сложность и глубина портрета, при кажущейся простоте и «очевидности», обусловлена его безотносительным характером: в нем человек изображен как нечто замкнутое в себе, отвлеченное от всякой посторонней темы, взятое вне всякого идеологического сюжета. Портрет являет собою культ индивидуальности (не только модели, но и автора), драматизированную биографию человеческой души. Серов обладал тем свойством, которое требует Ьодлэр от портре­ тиста: он обладал послушанием, но еще более силою угадывания. Р а н н и е работы Серова н о с я т отпечаток репинского колорита и понимания формы («Линейка из Москвы в Кузминки», портрет О. Ф. М ам он то в ой , портрет отца). В академических акварелях «костюмного класса», в автопортрете и в иллюстрациях к Лер­ м о н т о в у можно заметить близость к Врубелю. Но уже в «Девушке с персиками» (портрет В. Мамонтовой) Серов — вне всяких влияний. В этом портрете, он, может быть, н еож и д ан н о для себя нашел принцип общности человека с окружающей средой: фон, окружающий девочку, воспринимается нами не как «фон», а как воздушная, одушевленная среда, связанная с человеком одною h тою лее л;е м ч у л ; но-розовой и янтарной гармоппей красок, Здесь как бы сама атмосфера выявляет нелепую живописность лица, которое стаповится средоточием светлого пиршества красок.

2*

1!)