Русские художники XVIII века

рят: лгут сказки. Кой чорт лгут! Боже ты мой, что за перила! Какая работа! Тут одного железа рублей на пятьсот пошло!" Уже, взобравшись на лестницу, запорожцы про шли первую залу. Робко следовал за ними кузнец, опасаясь на каждом шагу поскользнуться на пар кете. Прошли три залы, кузнец все еще не пере ставал удивляться. Вступивши в четвертую он не вольно подошел к висевшей на стене картине. Это была пречистая дева с младенцем на руках. „Что за картина! Что за чудная живопись! — - рассуждал он, — вот, кажется, говорит! Кажется, живая! А дитя святое, и ручки прижало, и усме хается, бедное. А краски! Боже ты мой, какие краски!" Гоголь гениально показал, какое впечатление должен был производить дворец и его обитатели на простого человека XVIII века. Известно, что в XVIII веке жили не только наивно восхищенные Вакулы, но жил и Пугачев и тысячи других, от лично знавших источники этого ослепительного блеска, но в общем психологический эффект послед него был именно таким. „Ослеплялось" и рос сийское дворянство и даже иностранные послы. Блеск был необходимой оправой самодержавия; он способствовал „обожествлению" „самодержца". Екатерина II в изображении Левицкого, как „пречистая дева" , которой восхищался кузнец. И, в самом деле, что за чудная живопись! Что за краски! Какой прекрасный атлас и как дивно на писан— совсем, „как живой"! А из-под атласа выглядывает носок тех сказочных черевичек, из-за которых и прилетел Вакула на чорте в столицу. А сама императрица? Поразительный цвет лица,