Русские художники XVIII века

„Государю сиятельнейшему графу Петру Бори совичу, государыне сиятельнейшей графине Варваре Алексеевне. Доношу вашему сиятельству, что портрет ее императорского величества, писанный мною про шедшего августа тридесятого дня, окончил и сего сентября первого дня ее императорскому величеству через князя Петра Никитича Трубецкого был пред ставлен при самом выезде в поход, и оный портрет ее императорское величество изволила опробовать, что работа и . идея хороша и в лице сходство есть, а более нижняя часть лица похожа, в которой мог более приметить". Далее Аргунов сообщает, что присутствовавший при „представлении" императрице „его сиятельство князь Петр Никитич доложил ее императорскому величеству, что я наизусть писал оный с приме чания в выходах, потому что оригиналов сход ных нет". Прежде всего отметим этот факт „писания на изусть". В XVIII веке такое „изустное" писание было обычным. И, в самом деле, кто бы осмелился „утруждать ее величество" просьбой позировать, и особенно позировать крепостному живописцу! Никому и в голову ничего подобного не могло притти. В этом духе и высказался „его сиятельство князь Петр Никитич", когда Екатерина „изволила сказать — для чего-де не сказали, мне-де самой надобно сидеть". Замечание самой Екатерины не должно вызывать никаких иллюзий. Вспомним, что эта ловкая и хитрая женщина, еще будучи великой княгиней, сознательно работала над тем, чтобы создать себе репутацию истинно русской, религиоз ной, простой, доброй и общедоступной „матушки-