Новый ЛЕФ. № 9. 1928

а они же, слегка подрифмованные, в романе („Кр. Новь“, V, 1928 г. стр. 1 4 9 — 150) — это спекуляция на факте и на документе без всякой пользы для факта и для документа. С е л ь винс кий и з о б р е т а т е л ь с т в у е т по т у с торону г а з е т ­ ного конк р е т а ; именно ник а ко го Г о с п л а н а - т о в его г р ом о з д ­ ких с о о р уж е ни я х и не т ; он — силою в ещ е й — становится в этой о бл а с ти крупн ейшим ч а с т н и к о м и вместе со своими эпопеями и эпосом п ор ожд а е т в п ериферии бе счисленно е множе с тво эпоп о в и эпис ар ей . • Социально-нерасчетливое занятие. Тем более, что переживаемый момент в жизни литературы характерен снижением боевого духа. Шинели раскатаны и надеты в накидку. Многие договорились до того, что готовы считать так называемое художественное произ­ ведение закономерным только тогда, когда его материал „отсто­ ялся“. Создается теория искусства — третьей стороны. Идут разго­ воры о „пафосе дистанции“ . Поэзия разгружается от конкретного задания и теряет последние крохи классовой настороженности. В таких условиях нужна борьба с д е м о б и л и з а ц и о н н ы м и настроениями. И нужно звать всех изобразительствовать не на камерную фор­ му, не по следам „Онегина“ и Байрона, как Сельвинский, не по следам Языкова, как Уткин, газетно-целесообразно, радио-утилитар- но и эстрадно-полезно.

Терентьев ■ ■ ■ ■ н м н н а н н н н н в АНТИХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕАТР

(В порядке обсуждения)

Чем хвалимся в театр е— „Любовь Яровая“ , „Разлом“, „Человек с портфелем“, „Рельсы гудят“. В кин о— „Броненосец Потемкин“, „Конец С.-Петербурга“ , „Мать“. Ог этого сравнения сразу ясно: в театре — иконописные сестры милосердия, морские капитаны, профессора в полусемейном едине­ нии с так называемым „народом“: это третьесортная демократия. Киршоновские „Рельсы“ — лучше, но и здесь мысль театра ползает „по общим местам“, не вызывая ни с чьей стороны про­ теста; поэтому и тут „восторг аудитории“ — безобидный внеклас­ совый восторг. Театр отстает и в тематическом и в формальном отношении. Что может наш театр противопоставить лабораторному труду Эйзенштейна, Александрова, Пудовкина, если „Театр революции“ так похож на „Малый академический“, а Мейерхольд — на Мереж­ ковского и Тургенева?

1 3