Новый ЛЕФ. № 7. 1928

„Ходил царьком"? — нет, не годится, снизит образ! „Как овчар­ к а " ?— нет, обидно, и размер не тот. „Сходство с большой соба­ кой"?— неудобно как-то. „Как толстый помощник исправника"? — нет, не похоже, он же и не толстый. „Как рыба плавниками"? — ну, это совсем уж никуда! Можно еще добавить, что рабочие ходили за Захаром, „как бараны",— „Митя летал вокруг него ручной со­ рокой"?— Хорошо бы, — тем более, что это рикошетом „познает" и самого Захара ,—но сорока же — не доказательство! Не попытаться ли опять — начать с „царька", разжаловать его в „помощники исправ­ ника", повысить до „большой собаки", снизить снова до „овчарки“ , сблизить чуточку овчарку с „бараном", барана — с „сорокой", со­ р о к у— с „рыбой"? Нет, нет, нет! Нельзя же сигнатурки на большевиков строить по Брему... Раздражение, как видится, — плохой советчик искусства!.. Скольких же еще большевиков отметил в своих записях пи­ сатель? А вот: 1. Юркий инженерик Митя („как ручная сорока“), сбежавший к большевикам от купчихи-жены. Определенно примазавшийся. 2. Дворник Тихон, „утешитель“ , прикрывавший „шалости“ купцов, противный резонер, оказавшийся под конец с большевиками. 3. „Две лошади, серая и темная“. Большевистские лошади. — И: 4. „Ружье со штыком за спиною солдата, неразличимого в ку­ стах“. Однако — большевистское ружье. И спина большевистская. Ну, вот и все. Остается еще, правда, самая революция. Но и революции в романе, кажется, не очень повезло. О времени п р е д революцией один из братьев Артамоновых отзывается так: „ И д и о т с к о е время! “ — раздумчиво говорил он: — „В крестьянской стране рабочая партия мечтает о захвате власти. В рядах этой партии— купеческий сын (внук „первого“ Артамо­ нова), человек сословия, призванного свершить великое дело про­ мышленной и технической европеизации страны. Н е л е п о с т ь на н е л е п о с т и ! “ О с а м о й революции другой Артамонов полагает: „Всюду Яков наблюдал бестолковую, пожарную суету, все люди дымились дымом я в н о й г л у п о с т и , и ничто не обещало близкого конца этим с у м а с ш е д ш и м дням“. Дело, конечно, не в самых отзывах Артамоновых о революции, а в том, что отзывы эти не только никаким „показом“ не пара­ лизованы, но как бы еще иллюстрируются даже самим писателем. „Дымящегося дыма явной глупости“ тех „сумасшедших дн ей “ в ро­ мане показано ровно столько, сколько можно показать на скром­ ных 12 страницах. Например — Захарка. Он на всех наскакивает с криком о „порядке“, а сам только и делает, что всюду вносит бестолковщину и суету. Другие — не умнее. Например: „Он судил троих парней за кражу... Он приказал высечь воров, и двое рабочих с удовольствием отхлестали их прутьями, а Васька кочегар исступленно пе.ч, приплясывая: 15