Новый ЛЕФ. № 6. 1928

Традиционность основных положений Толстого заставила его сделать очень точно и изобретательно моменты развязок. Читатель знает, что Мари должна стать женой Николая, но это не выдается до последнего момента, и фабульное положение осуществляется с полной неожиданностью для читателя, с вынесением движущих сил за скобки, за линии движения этого эпизода. Окончательный же сговор Пьера и Наташи пропущен, сделан в одном из роман­ ных пропусков. Чрезвычайная громоздкость материала у Толстого заставляет его вообще широко пользоваться приемами перебивок. Толстой двигает своих героев толчками, пропуская переходные моменты, причем герои покидаются им очень часто в момент наивысшего напряжения. Включение линии в линию в лучших местах у Толстого дается путем максимального нарастания предыдущих отрывков. В черновой редакции Долохов знал о том, что Пьер находится пленным среди французской колонии, которую нужно завтра атаковать; в печат­ ном варианте эго выкинуто, а бой дан с большим нарастанием, причем в черновом варианте Петя остался живым, а в печатном — Петя убивается. Нарастание напряженности и смерть Пети настолько сосредоточивают читателя в определенном отрывке, что появление Пьера, представляющее обычную романную услрвность, восприни­ мается само собой, потому что условность эта заглушена силой предыдущего отрывка. Определенные куски у Толстого появляются с очень слабым фабульным обоснованием и представляют пример сюжетной мотивировки появления куска. Так появляется салон Анны Павловны; он суммирует, появляясь пять раз, все происшед­ шее перед этим и дает пародийно-снижающее традиционно-светское, „историческое“ восприятие всего происшедшего. Это резонер-бол­ тун, причем у этого резонера есть двойник, снижающий его са­ мого, это — салон Берга. Новость построения Толстого, однако, лежит не столько в пре­ одолении сюжетных мотивировок компановки над фабульными, но и в перестановке героев, причем иногда благодаря перестановке герой у Толстого нуждается в специальном объяснении. Например, если бы княжна Мари была бы Наташей, то ее спасение Николаем было бы традиционно, но туг дана перестановка. Мари — не моло­ дая женщина, а Николай — промотавшийся гусар, т. е. это положе­ ние, сниженное так, может быть воспринято в пародийном плане. Тогда Толстой дублирует героя, и Мари оказывается своеобразным контрофорсом Жюли, которая фабульно почти ни с кем не связана, но она с точностью копирует положение Мари, только в снижен­ ном плане. Она тоже богата и тоже не молода, и тоже выходит замуж за молодого красивого человека, причем движение ее жизни совершается параллельно движениям жизни Мари; дана она чистой пародией, и на нее перенесена ирония читателя. Толстой как будто бы говорит: „Я знаю, что такое положение воспринимается, как смешное, но смешна была не Мари, а Жюли“. Точно так же Соня разгружает Наташу; она потому так и ограблена.

19

2 *