Новый ЛЕФ. № 6. 1927

вами. Поэтому всякие неожиданные слова в стихе или неожидан­ ный оборот речи принимаются наивным сознанием как стихотворная вольность, как неизбежное отступление от правил разговорной речи во имя стиха. Одни любители стиха прощают поэту эту вольность, считают, что он имеет на нее право. Другие относятся к этому искажению сурово и ставят под сомнение право поэта, во имя ка­ ких-то лирических побуждений коверкать язык. Критики любят го­ ворить, что совершенство стиха именно в том и заключается, чтобы втиснуть слова в размер, не искажая обычного строя речи. У людей, более внимательно относящихся к поэтическому твор­ честву, сложилось в последнее время обратное представление, и стихотворная работа, по новейшим данным и наблюдениям, скла­ дывается в обратном порядке. Сначала у поэта является неопреде­ ленное представление о некотором лирическом комплексе, о неко­ торой звуковой и ритмической структуре, и затем уже эта заумная структура наполняется значимыми словами. Об этом писал Андрей Белый, об этом говорил Блок, об этом говорили футуристы. По их мнению, в конечном результате должна получиться какая- то значимость, но значимость эта необязательно должна совпадать с обычной значимостью разговорной речи. Дело не в праве поэта искажать речь, а в том, что поэт снисходительно дает читателям некоторое подобие этой значимости; он мог бы обойтись и совсем без нее, но он, снисходя к семантическим запросам читателя, обле­ кает свои ритмические вдохновения в общепонятные слова. Наивное сознание отдает первенство обычному строю разговор­ ной речи и смотрит на стихотворный размер как на некоторый декоративный придаток к обычному строю речи. Белинский писал, что для того, чтобы понять, хороши или плохи стихи, нужно пе­ ресказать их прозой, и тогда сразу выяснится их удельный вес. Для Белинского стихотворная форма была только внешней упаков­ кой обычного речевого комплекса, и естественно, что его интересо­ вало в первую голову значение этого речевого комплекса, а не его декоративная упаковка. Поэты и новейшие исследователи исходят из обратного предста­ вления. За основу стихотворной речи они берут то, что для наивных людей является только декоративным придатком. И обрат­ но — семантическая значимость ритмического комплекса является если не декоративным придатком, то неизбежной уступкой непо­ этическому мышлению. Если бы все люди научились мыслить заум­ ными образами, то никакой семантической обработки стихотворной речи не требовалось бы. Первое представление лишает стихотворную речь всякого смысла и делает стихотворную работу каким-то ненужным упражнением, каким-то речевым фокусом. Так Толстой и квалифицирует поэзию: поэты, по его мнению, это люди, которые умеют каждому слову найти рифму и переставлять слова на разные манеры. А Сал- тыков-ІІДедрин говорит по этому поводу: „Не понимаю, зачем нужно ходить по веревочке, да еще приседать через каждые три шага“. 3* 35