Новый ЛЕФ. № 5. 1927

Столешников, Петровка, Кузнецкий до Рождественки и обратно., так ходят и теперь. Причем социальный состав, лица, профессии гуляющих подверглись коренному видоизменению, а маршрут остался неизменен. Им, бессознательно переданным от поколения к поко­ лению, определяется социальность не только обусловленных необ­ ходимостью или целесообразностью, но и эстетических инерций, совершенно не изученных и не обследованных. В одной из записок, переданных мне на лекции в Харькове, было написано: „Тов. Асеев! В ваших стихах видна большая тоска: не потому ли они так бравурны?“ Записка эта завалялась каким-то образом в кармане. Как раз в разгар травли Лефа, поднятой друж ­ ной компанией Ольшевец-Полонский-Шенгели, когда нервы у меня были достаточно напряжены не столь убедительностью, сколь друж­ ным натиском противника, лезу в карман на одном из диспутов и нахожу записку: „Тов. Асеев! В ваших стихах большая тоска и т. д . “ Так и не решил — старая ли она, харьковская, или только что подана на диспуте. В тот же день, разбирая почту с обычными предложениями вы­ ступить на вечерах, докладах и т. д ., вскрываю конверт, написан­ ный от руки и вообще по виду частный. В конверте стихотворе­ ние дружелюбное и не плохое по качеству. Вот оно: Незнакомый собрат мой И недруг по птичьему делу, Я стальные раскаты И взгляд твой давно приглядела. И чего бы, казалось, Кукушке из древнего леса

Твоя пылкая жалость О, словесный повеса. Но закинутый лоб твой И легко и высоко, И романтики ропот Сквозь пружинные строки. Слышу, слышу отзывы На кукушечье пение Той же песни отзывы Да в ином лишь колене. И не так уж ты весел, Как себе повелел ты заказом,

Оттого с этих песен Тихо кружится разум. И трепещет под ветром Рябый пух оперенья: Кукованье ответом На стальное волненье.

Подпись; В. 3 .

8