Новый ЛЕФ. № 4. 1928

Автор водит читателя по тавернам и кабакам, где соби­ раются убиііцы, воры, мошенники, распутные женщины... По­ чему вместо них автор не придумал лиц интересных, но в о з ­ м о ж н ы х ? Многочисленные действующие лица поставлены в н а с и л ь ­ с т в е н н ы е отношении... Большая часть характеров , и притом самых главных, безобразно нелепа, события завязываются на­ сильно, а развязываются посредством deu s ex machina... Б них так и виден выписывающийся сочинитель“ . Белинский отнесся к роману сурово: даже и для его времени эта вещь казалась фальшиво-мелодраматической. Но что же можно сказать о сегодняшнем дн е , когда уже имеется богагал исследова­ тельско-социологическая литература о преступности и когда эта бо ­ гатая литература должна уложиться в примитивные схемы уголов ­ ного романа? В леоновском произведении нет реальных вещ ей , одни условно ­ сти и поэтические предметы, вроде той „испепеляющей лю бви“ , к о ­ торою любят в этом романе, или вроде ресниц Маши Доломано- вой , — „таких длинных, что мерещился Митьке слабый холодок , когда она ими взмахивала“ . „Взмахивала!“ — ну разве реально такое лицо? Это „вамп“ , „женщина горных верш ин “. Эго не роман, а „вечер старой фильмы“ на М. Дмитровке. Неудивительно, чго такие герои ведут себя в романе-, как на необитаемом острове. По авторскому п ро и зво л у— то, что Б елин ­ ский называл „насильственными отношениями“ , — они совершенно неуловимы. Неуловимы, потому что невесомы. У Каверина в „Конце хазы “ в '22 году все дома Ленинграда „были вновь учтены и перенумерованы... Но учет миновал пустыри. Таким образом хазы выпали из учета, из нумерации, из гор о д а“. Bo r почему одна из таких хаз могла превратитьсь в отдельное государство, „неподведомственное О ткомхо зу“. Леоновские же налетчики не имеют прав на такую суверен­ ность, они шляются по с е г о д н я ш н и м московским пивным, и по­ тому неуловимость их ничем не оправдана. Они свободны, как ве­ тер, но ветер— плохая музыка для романа. На таких героев можно врать, как на мертвых. Они едва названы и, подобно Мясницким воротам, где никаких ворот уже давно нет, существуют только для обозначения. Они держатся, как цитата. И в них „ гак и виден выписывающийся сочи­ ни тель" , превративший московские пивные в „таверны“ .

С о л н ц е в д и аф р а гм у Леоновский роман

роман с семейной тайной. Эта тайна тайна Митькиного рождения. О коло нее пускает слюни Чикилев и мечет петли сочинитель Фирсов. Фирсов это ни что иное, как „ложная р аз гадк а“. Его предсказания все время опорачиваются автором, по

4 4