Новый ЛЕФ. № 4. 1927

наясь квалифицировать рабочую улицу (в смысле словесного и про- чего тренажа), „левы й “ некогда театр в с я ч е с к и о б к р а д ы в а е т д о с т и ж е н и я э т о й у л и ц ы н а п р е д м е т э с т е т и з а ц и и с в о е г о п о т р е б и т е л я . Радио, мотоциклет, подъемная машина, спорт, гармоника, даже хрипящий граммофон — весь этот „синтез“ революции с шарманкой привлечен на вящую усладу „зрителя“ . Самая революция подается в театре „зрительно“ , и никакие уже „митинги“ больше никого не беспокоят. Э то-то , конечно, и примиряет нового мещанина с „новым“ те­ атром. Это и заставляет его терпеливо проглатывать и хриплый граммофон и маленькую порцию „агитки“ перед антрактом, кон ­ чающуюся „безрамповым“ сбором пятачков на доброе дело . Впро­ чем, хриплый граммофон с гармошкой даже нравятся: людям, о б ъ ­ евшимся Бетховеном, нужно же чего-нибудь „кисленького“! В результате примирения мещанина с „левым“ некогда театром с л ы ш и т с я у ж е и н о в ы й л о з у н г : „ у л и ц а в т е а т р “ . Ну что же— все это очень последовательно . Отдышавшиеся жрецы сго ­ няют растерявшуюся паству в храмы. Сон и прочие небытия то р ­ жествуют. Наивные пытаются отыграться на репертуаре. Пусть, мол, сон; и пусть иллюзия; пусть всяческое бегство от реальности с ее неразрешенными еще задачами, — зато „мы создаем реп ертуар“ , и вообще: „ р а з в е в п р е д е л а х к о р о б о ч н о г о т е а т р а с о в е т с к а я д р а м а т у р г и я н е о р г а н и з у е т э м о ц и и , н е з а к а л я е т в о л и , н е з а р а ж а е т п а ф о с о м б о р ь б ы “? ' ) Если бы еще так, друзья! Если бы Маниловы рождали Шекспиров! Маниловы не понимают того , что б е з д е й с т в е н н ы й т е а т р л ю б и т , ч т о б е г о ж а р и л и в б е з д е й с т в е н н о м р е п е р ­ т у а р е . Так оно было , так будет. Правда, иной драматург даже и очень страшно „рычит“ , но в теагре-то выходит гак, что из О телло делают Лира (лирика?). Вот пример. Советский драматург С. Третьяков сделал совсем незаурядную пьесу „Хочу р еб енка“ , и н е 'п ь е с у , а в о и с т и н у ц е л о м у д р е н ­ н е й ш у ю п о э м у о з а т е р я н н о й в с о в р е м е н н о с т и ж е н - щ и н е - ч е л о в е к е и о р е б е н к е . Со свойственной этому писа­ телю предельной скупостью, С. Третьяков не дал ни одного „ли ­ рического“ жеста, который бы выдал его взволнованность, но он п р е д е л ь н о д е й с т в е н н о п о с т а в и л в о п р о с , сведя весь спор к „простейшим числам“ . Актуальность пьесы выросла от этого до человеческого крика, несмотря на то, что вся трагедия п рохо ­ дит почти без звука. ^ И что же? Один либеральствующий писатель, очень часто публично обру ­ шивающийся на Главрепертком за его свирепость, н е п р о ч и т а в Цитата из автора лозунга «улица в театр“, Н. Загорского, № 5 „Жизни Искусства“. 15