Новый ЛЕФ. № 3. 1928

были исключительно городские евреи. В этих шести губер­ ниях Украины революционная борьба шла не столько за землю сколько за заработную плату“ . Не вдаваясь в толковость и „художественную ценность“ этих строк, должно все же с удивлением констатировать, что процент­ ное исчисление земельных владений впервые оскверняет благород­ ную прозу Алексея Толстого. И невольно приходит на ум вопрос, не почуял ли этот сугубо беллетристический автор, что занятными рассказами читателя теперь не проймешь, что читателю этому не­ обходимы точные сведения, фактическое подтверждение описывае­ мого, т. е. как раз то, о чем говорит Леф с самого начала своего существования. Алексей Толстой, как наиболее опытный из современных бел­ летристов, учел это раньше других, и не беда, что в прозе его „промышленность была пищевой по преимуществу“ , а в том беда, что он пытается нивелировать факт, смазать его и охудожествен- нить, вводя в остальной выдуманный материал. Проза Кушнера, „Чжунго“ Третьякова, его же „Очерки Сва- нетии“ , историко-фактические романы Тынянова, примыкающий к ним же повествовательный репортаж Николая Тихонова — расце­ ниваются толстыми журналами, как чистая беллетристика, между тем как все это является в большей или меньшей степени тем левым фронтом прозы, который противостоит продолжающим еще опи­ раться на „чистую выдумку“ широким полотнам мастито-молодых беллетристов, пытающимся, спирая дыхание, растить бороды, чтобы выглядеть похожими на Толстоевекого. Влияние Лефа, лефовских принципов заметно не только на су­ дорогах толстых журналов. Лучший из „тонких“ наших журналов — „Прожектор“ выпустил в этом году свой второй номер совсем без беллетристики, и номер этот должен стать для него не случайным, а стандартным по своей цельности и впечатляемости. Три очерка— „О Сванетии“ , , ,0 путешествии на Памир“ и о Трубной площади, быот по занимательности всякую беллетристику разнообразием, весомостью и цельностью своего материала. Могут возразить, что влияние Лефа здесь весьма отдаленное, но если это даже и так, если это только и совпадение, то все-гаки следует отметить, что это совпадение произошло после многолетней работы Лефа и прои­ зошло оно в лучшем из наших иллюстрированных журналов, отме­ ченного первой премией за свою внешность, и недалекого, оче­ видно, от такой же премии но своей внутренней сущности. Леф, как известно, вместо „широких полотен“ завел у себя свою записную книжку, в которую заносил коллективно факты и наблюдения, могущие затем лечь в основу более расширенного ма­ териала. Идея эта не осталась в одиночестве. Журнал „На литера­ турном посту“ отводит аналогичный отдел под свой „Дневник.“ И надо сказать, что отдел этот делается одним из интереснейших в общей схеме журналов. Но самое занятное то, что даже столь старообрядчески на- 39