Новый ЛЕФ. № 2. 1927

мере парализовала Леф тем, что пбреняла всю его выдумку, термино­ логию, технику и конструктивный прием, загримировалась под Леф до такой степени, что неопытному глазу трудно стало разглядеть где деревянные конструкции— конструкции, а где они просто дере вянные декорации; где плакат—-плакат, а где плакат— открыточка Маковского с надписью; где стих— предельно организованная речь, а где—лирическое сусло. «Кто— кого!» превратилось в «кто попало, с кем попало, куда попало», во «всеобщее целование». Вместо драки выросло древо проповеди всеобщего цехового согласия в лоне единого советского искусства. Идеологические разницы в искусстве аннулировались. Все сводилось к различиям формальным и техническим. Так возникла полоса всеохватных ассоциаций под флагом «красное», «революцион-* ное», «советское». «Новый Леф» возник не случайно. Носители изобретательско­ го почина не могли согласиться с тем, что вышеуказанные «мир и в человецех благоволение» являются подходящей почвой для процве­ тания советского искусства на страх врагам в остальных й/ (; частях мира,—как это любят говорить некоторые очень ответственные и очень прекраснодушные товарищи. Обламывание зубов у естественных врагов в искусстве приво­ дит только к одному— они все становятся беззубы . Не бездарность и отсутствие изобретательности, а, наоборот, принципиальность объ ­ является высшим грехом работника искусства. Кстати вспомнить, приглашая лефовца на работу в кино, приглашатели упорно повто­ ряли— «Мы вас берем Как спеца, но не как лефовца». В переводе это значит— стряпайте первоклассные надписи для любой фильмы, предложенной вам в порядке исполнения, но благоволите не совать вашего носа в виды и намерения киноначальства, плывущего по волнам «потрафления» обывателю и сворачивающего кинопроизвод­ ство. с культурного пути на путь выработки эстетического гашиша. Нивелировка в области искусства весьма успокоительно действует на бюрократические сердца. Иди докажи, что богема, люмпен-интел­ лигент, Маяковский, написав в 1915 году «Войну и Мир", вещь глубоко революционную и интернационалистически антивоенную,— написал-де вещь вовсе даже упадочническую. Ведь это доказать трудно! Также трудно, как лжесвидетельствовать! То ли дело, когда поэты распределены на твердые группы, согласно классовых членений'курса политграмоты: пролетариат— ВАПП, крестьянство - Союз крестьянских писателей, буржуазия— Союз писателей. Не будь этого членения, для всякого было бы ясно, что надсониальные стихи какого-нибудь, скажем, Вятича, с его абсолютным нежеланием хоть чему-нибудь выучиться в области писания стихов,— суть явле­ ние антикультурное, эстетически консервативное, быощее на сни­ жение качества. А при наличии Союза система доказательств пере­ вертывается: Вятич— крестьянский поэт, а следовательно, он пи­ шет нечто характерное и нужное для деревни, а следовательно, изда­ вай его, Госиздат. 2