Новый ЛЕФ. № 12. 1928

ляет собой попытку новой прозы овладеть реальным фактом быта. Она написана двумя: «Сам Дэн Ши-хуа был сырьевщиком фактов, я (Третьяков)-—-формовщиком их». Прозу Сергея Третьякова выводит из эстетической зоны прежде всего то, что она «конферирована» автором. Быт столько раз был предметом эстетического использования, что вывести читателя из этой порочной установки составляет особую задачу. Третьяков ри- сует жанровые сцены, которые могли бы быть и в романе, но он, так сказать, их сопровождает. Он наставляет читателя, как отно- ситься к написанному, он его предупреждает, он всячески отравляет ему настроение, когда читатель забудется и готов предаться рома- нической неге. Автор как бы все время встряхивает читателя, не дает ему «воспарить», тычет его носом в реальность, в источники, в справки, проставляет даты душевных состояний, связанные с датами китай- ской революции, снабжает сравнения примечаниями. «Лучше бы отец сто раз искромсал мне ладонь своей бешеной бамбу- ковой линейкой, лучше бы он меня пристрелил, как вскочившую на обеден- ный стол курицу...» Здесь следует примечание: «Отец Дэн Ши-хуа однажды пристрелил вскочившую на стол курицу. Этот случай Ши-хуа запомнил». Я цитирую но маленькой книжечке «Свадьба Дэн Ши-хуа», представляющей главу из большой биографии, которая еще не вышла и которой, к сожалению, я не располагаю. Возможно, что примечание к сравнению сделано только в этой книжечке, а в пол- ном издании его нет, гак как самый факт онисан. Однако ни одному беллетристу не пришло бы в голову снижать экзотику срав- нения фактической справкой. Другой пример. «Я приезжаю в деревню. Из свежего ветра политической работы оку- наюсь в гнилое корыто деревенских мучительных разговоров». Следует сноска: «Ши-хуа ведет в это время антияпонский бойкот, к которому после 4/ Ѵ 1919 года пекинские студенты призвали всех школьников Китая». Третьяков проникает соглядатаем в супружескую драму алькова и заставляет Дэн Ши-хуа с какой-то непостижимой простотой иссле- дователя нравов повествовать: «И вечером ложусь с краю широкой кровати, брезгливо ежась спиной, чтобы не дотронуться до ожидающей меня жены. Она молчит. Китаянке не полагается приставать к мужу хныками и всхлииами, чтобы он ее любил, льнуть к нему и валить к себе на постель». Трагедия неудачного брака расшифрована биологически и со- циально, сведена к линиям, опрощена резким вмешательством свое- образного таланта. «Это безмолвное, безусловно чужое, некрасивое тело, подсунутое ко мне в кровать, чтобы в доме запищал продолжатель рода Дэн, меня раз- дражает... Физиология сильнее ненависти и цепче злобы. Общая кровать