Мир архитектуры

новкой женской фигуры с мечом, по высоте сравняв- шейся с колокольней Лавры), наконец уступил трезво- му реализму пропорций. Памятник И. Крылову на Патриарших прудах в Москве; скульптурный «лоб» драматического театра на улице Ленина в Вильнюсе и скульптурная группа героев революции в парке там же; скульптура фонтана «Фархад» в Навои и памятник архитектору Алабяну, создавшему генеральный план Еревана; «Меркурий» на столбе, играющем роль «стрелки» солнечных часов в Шя у л я е , — эти и множество других примеров послед- них лет показывают, что высокие традиции искусства в городе восстанавливаются. Индивидуальная трактовка образного решения в каждом из подобных случаев есть личностная задача автора-художника и архитектора, который, как прави- ло, помогает скульптору найти верный масштаб поста- мента и обрамления монумента или декоративной ком- позиции. Работы скульпторов в полном смысле слова очевидны. Но вот разглядеть, уловить и осознать худо- жественную работу архитектора-градостроителя в пол- ной мере удается только специалистам, анализи- рующим и чертежи, и сложившуюся «на них» го- родскую среду. Все остальные могут лишь почувство- вать, пропустить через свое существо ту меру искус- ности, с которой архитектор решил градостроительную задачу, в том числе и размещения произведений искус- ства в городе. Это можно ощутить на Октябрьской пло- щади Киева, на морской набережной Шевченко и в 28-м квартале Сосновой Поляны Ленинграда, и не пло- щади Фонтанов в Баку. Если искусство градостроителя воплощено в городе, это ощутит буквально каждый.