Мастерская монументальной живописи при Академии архитектуры СССР

163

Воспоминания художников мастерской

тр удом мог мириться с традиционными (в кавычках) формами ар хи тектуры , в которых он вынужден был ра­ ботать . Именно на его примере особенно ясно, что мо­ нументальное искусство может расцвести только кол ле к ­ тивными усилиями архитекторов и художников , а это дело многих лет , да еще , кроме того , необходим целый ряд условий . Во всяком случае , вклад Льва А л е к са н др о ­ вича в дело развития русско го советского м он ум ен тал ь ­ ного искусства огромен и переоценить его тр удно . Хотя из перечисленных мной работ и видно, что ма­ стерская была очень загружена заказными работами , однако этим деятельно сть ее участников не ограничи­ валась. В мастерской постоянно рисовали и писали с натуры . Порой этим занимались почти все, порой о г­ раниченный кру г лиц. В первые годы существования мастерской Лев Александрович и В. А . Фаворский так ­ же рисовали вместе со всеми . Только один раз они писали маслом вместе с другими . У нас была чудесная модель — Галя — высокая, очень стройная , с красивым , несколько суровым ликом . Лев Александрович поставил ее у себя в кабинете (так называлось отгороженное щи­ тами пространство в переднем у гл у м астер ской ) и предложил В. Эльконину , В. А . Ф аво р ском у , В. С . Барту писать вместе с ним. Надо сказать , что живопись маслом до странности не давалась Льву А лександровичу . К. Н. Истомин говорил про него : «Ч удак , ем у надо писать маслом , как акварелью , а он черт знает что д е ­ лает» . Действительно , маслом Лев А лександрович писал тяж ело , теряя даже все обаяние своего рисунка и до ­ вольно неинтересно компонуя . На этот раз он пригото­ вил большой (метра полтора на девяносто ) холст и при­ нялся писать, сперва очень тщательно нарисовав модель . Модель была довольно скучно поставлена . Она стояла обеими ногами в синем эмалированном тазу , держась руками за распущенные волосы. Лев Александрович писал ее чрезвычайно подробно, и по правде сказать , довольно академично . Она была странно разбита по цвету и довольно равнодушна по ф а к ту р е . Во всем была удивительная связанность и несвобода . «Я хочу знать, что потом нужно б уд е т выкинуть» ,— говорил Лев А л е к ­ сандрович . Но так до этого и не добрался . Только В. С. Барт оценил его тр уд , сказав , что этюд Льва Александровича нравится ему больше всех др у ги х . На вопрос, почему собственно , он о твечал : «В нем видно усилие» . Чего добивался Лев Александрович от живо­ писи маслом , я до сих пор не мо гу понять. Думаю, что ем у хотелось завершенности и полноты гораздо