Мастера искусства об искусстве. Том III

Никогда я не хожу в музеи. Я избегаю их запаха, их моно- тонности, их строгости. Я нахожу в музее нечто от гнева моего дедушки, когда я пропадал в лесу. Я пытаюсь писать моим сердцем, моими ребрами, не заботясь о стиле. Я никогда не спрашивал своего друга, как он любит свою жену; чтобы любить мою жену, не спрашиваю, какую женщину я должен любить, и никогда не интересуюсь, каким образом любили женщин в 1824 г . 1 1 . Я люблю, как мужчина, а не как школьник или педагог. Ведь мне нужно доставить удовольствие лишь самому себе. Априорные стили, как кубизм, футуризм и т. д., оставляют меня равнодушным. Я ведь не модистка, не доктор, не человек науки. Наука вообще вызывает во мне зубную боль. Я невежественен но части математик, четвертого измерения, золотого сечения 1 2 . Кубистическая одежда имеет для меня слишком милита- ристический покрой 1 3 , а ведь вы знаете, как мало во мне сол- датских качеств. Казарма превращает меня в неврастеника, кубистическая дисциплина напоминает мне слова моего роди- теля: „Полк принесет тебе пользу. Э т ° Д а с т т е б е характер". Я ненавижу слово „классический" в том смысле, как его употребляет публика. Сумасшедшие пугают меня. Сумасшествие рационалистиче- ское, математическое, кубпстическое и научное 4 августа 1914 г . 1 4 самым жестоким образом показало нам крушение идеализма. Я верю лишь в силу. Кто силеи—богат. Кто силен—хорош. Когда ты слаб, то ты добр лишь из трусости. То, что я хотел бы повторять, кричать,—это, что наша эпоха самым ужасным образом лишена здравого смысла. А в копце концов ведь гении—это немного от здравого смысла. З а Сывают элементарную жизнь. Э т <> началось незадолго перед войной. Я думаю, что и война от этого возникла. Я всегда смотрел на войну, как на некий кубистический инцидент. Когда ты спо- собен переносить кубпстическое произведение, то становишься готовым допустить войну, последнюю войну, кровавую войну и т. д. Даже сообщение о войпе было кубистическнм. Пуанкаре— он кубистичеи вплоть до своего имени 15 . „Чем больше отсту- паешь назад, тем победоносней становишься",—говорил гене- рал-лейтенант Руссе, а Клемапсо твердил: „До последнего сол- дата, до последней лошади", до последней точки, до последней черты. Конечная красота—небытие. Больше ничего не видишь, восхитительно!